1999 год
1
В самом начале апреля, за десять дней до Пасхи, в конторку частного детективного агентства «ЛОМО» наведалась некая дама, скажем «бальзаковского возраста», в сколь дорогом, столь роскошном наряде. Обратившись к секретарю, девушке лет двадцати пяти, она даже не подумала избавиться от круглых солнечных очков в пол-лица и шарфа цвета терракот, скрывающего собранные в хвост светлые волосы, шею и даже подбородок.
– Простите…, – нарочито надменно произнесла незнакомка, давая понять, что, даже предпринимая робкую попытку извинится, она демонстрирует лишь формальность, не имеющую ничего общего с её истинным отношением к той, кто в данный момент предстал перед ней. – …мне назначено на 11 часов.
– Вы к Олегу Ивановичу или к Михаилу Юрьевичу?
– Я к Онопко.
– Значит к Михаилу Юрьевичу. Прошу Вас сюда.
Секретарь указала на дверь, что располагалась справа. Визитерша, сжимая обеими руками перед собой сумочку крокодиловой кожи, остановилась у запертой двери, возмущенно воззрившись на девушку, давая понять, что самой открыть дверь ей вполне затруднительно.
– Простите, – улыбнулась секретарь, растворив дверь перед дамой.
Смерив девушку взглядом, исполненным презрения, она переступила порог. Щелчок замка за спиной экстравагантной дамы стал своеобразным сигналом, после чего мужчина, сидящий за столом, поднял на неё взгляд. В его глазах читалась немалая занятость, но представшая перед детективом особа сумела разжечь в них уважение и интерес.
– Прошу Вас…, – вскочил он на ноги, помогая даме расположиться в кресле у стены, – …здесь Вам будет удобно.
Не произнеся ни звука, она уселась в глубокое кресло, достав из сумочки портсигар, инкрустированный бирюзой, вопросительно покосившись на детектива. Открывшись, портсигар, издал механическую мелодию, в которой без труда можно было распознать 24-ый Каприс ля минор Никколо Паганини.
– Да-да, конечно, курите, – услужливо произнес он, чиркнув спичкой, после чего поднес огонь к кончику тонкой сигареты.
Дама молча подкурила, после чего удостоила изучающего взгляда лысоватого детектива.
Михаилу Юрьевичу Онопко этой весной исполнилось сорок два. Бывший опер, уволенный из органов по некому недоразумению, суть которого тщательно скрывалась как самим фигурантом темного дела, так и его коллегами из управления внутренних дел. Невысокого роста, щуплый детектив, в потертом в некоторых местах костюме, едва ли мог внушить доверие особе столь своенравной и придирчивой, но по непонятным, даже для самого Онопко причинам, все сложилось совсем иначе, подтверждением чему явились слова заказчицы, произнесенные сразу после визуального контакта.
– Так значит Онопко это Вы?
– Ну, зачем же так официально, можно просто Михаил Юрьевич.
Он занял место за столом.
– Я вчера говорила с Вами по телефону.
– Да-да,