– Николь, Николь Пикар.
В это время из той же двери, из которой появилась милашка Николь, в комнату вошла женщина лет сорока пяти, довольно стройная, в белом чепце, обрамленном лионским кружевом, из-под которого вырывался навязчивый, всепроникающий взгляд, что красноречиво указывало на то, что перед шевалье предстала хозяйка дома, жена мэтра Пикар и мать Николь. Как только госпожа Пикар узрела своего нового постояльца, она, казалось, тут же позабыла об имеющихся у неё делах, поспешив вцепиться в нового жильца, словно сорока в предмет так неуемно заинтересовавший её. Расплывшись в улыбке, женщина приблизилась к дворянину, затараторив:
– Ах, месье де База, Вы уже поднялись, какая радость, какая радость, мы все, все за Вас очень переживали. Ведь с момента, когда Вы появились в нашем доме, мы все проявили участливость в Вашей судьбе. Господин де Сигиньяк такой милый человек, сразу видно – преданный друг, он так щедро расплатился с нами, да-да, щедро…
– Я благодарю Вас…
Де База попытался прервать трескотню хозяйки дома, но был остановлен, ощутив стальную хватку госпожи Пикар.
– …А потом он просил, чтобы мы не беспокоили Вас, да-да не беспокоили. Он сказал, что Вам необходим покой, что Вы ранены, да-да ранены, и что этот Ваш слуга, как его…ах да, Гаспар, да-да Гаспар, будет заботиться о Вас…
– Гаспар…
– …А я его спрашивала, да-да, и не раз, нужно ли, Гаспар, чего-нибудь мессиру де База, не желает ли чего месье шевалье? Но он вечно спешит куда-то и твердит одно и, то же: «Нет, госпожа Пикар, ничего не нужно, я сам о нем позабочусь». А я вот подумала: «Как он, деревенщина, может о Вас заботиться? Как раненному человеку может быть ничего не нужно?» Да не поверю я ни за что, в то, что молодому раненному мужчине может быть ничего не нужно! Да-да, ни за, что не поверю!
– Но…
– А он мне и говорит, Вы мол, госпожа Пикар, не заходите, мол, в комнату к месье, мол, не любит он этого. А я вот, что скажу – грубиян он, Ваш слуга, да-да грубиян. А я ведь знаю, у нас, до Вас, жил один месье, порядочный человек, ничего не могу сказать, да-да из Ла Ферте-Але, он служил в королевской гвардейской роте господина капитана Дюалье. Так вот, тоже ранили его на дуэли, да-да, на дуэли. А слуга его, такой же негодяй как Ваш Гаспар, не позволял мне ухаживать за ним. И что? Что бы вы думали?! Помер этот господин гвардеец…Ой!
Госпожа Пикар запнулась, прикрыв рот ладонью. Николь с нескрываемым укором покосилась на мать.
– Ох, месье де База; простите, простите меня Бога ради.
Гийом закашлял, с укоризной поглядев на женщину, чуть слышно процедил:
– Ничего, не извольте беспокоиться, я не суеверный. Я, простите, надумал прогуляться, так вот, пожалуй, пойду. Пройдусь.
С этими словами анжуец скрылся за дверью.
Улочка была узкой,