отныне, а с Христом.
Песнь третья. Владимир мономах
Какие княжича заботы,
они известны наперёд:
война, да славная охота,
и долгий праведный поход.
Тренировать юнцом стал руку,
мужам отважным подражал.
Владел вполне мечом и луком
и зверя часто поражал.
Да только та не вечна слава,
мужал малец день ото дня.
Померкли праздные забавы,
в стране то мор, а то резня.
Кого-то в рабство угоняли,
куда-то вдаль, на край земли.
Кого-то просто убивали,
а их дома нещадно жгли.
Став князем, знал, что власть от бога,
о том негоже забывать.
Конечно, править нужно строго,
но зря народ не обижать.
И лишь врагов щадить не надо,
и эта истина для всех.
Коль с басурманом нету слада,
убить его совсем не грех.
И, как всегда, за око – око,
и тот расклад совсем не нов.
И за жестокость – лишь жестокость,
а что поделать, мир суров.
В конце пути правитель строгий
припомнил о вещах иных.
Совет давал, чтоб чтили бога
и мудрых пастырей своих.
Чтоб вечно старших уважали
и были вместе, коль беда.
Чтобы в обиду не давали
свою отчизну никогда.
Песнь четвертая. Мстислав удалой
Он не старался мир менять,
иной был князю послан нрав.
Устои лучше сохранять,
нередко повторял Мстислав.
Долг одного повелевать,
другого подчиняться.
И тот порядок изменять
не стоит и пытаться.
Мстислав себя судьбе вверял
и к небесам взывая,
нередко долго воевал,
победы вкус вкушая.
Врагов мечом в бою разя,
у стен и в чистом поле,
он верил, что без войн нельзя —
правителя в том доля.
А вот Славянам убивать
друг друга не годится.
Чем свары часто затевать —
им лучше примириться.
Так шли недели и года,
и всякое бывало.
Но очень скоро, как всегда,
жизнь подошла к финалу.
Был прав властитель и не прав,
мирясь и убивая.
Подстригся в схиму князь Мстислав,
мир этот оставляя.
Песнь пятая. Отшельники
Где монастырь вдруг появлялся
(приют для беспокойных душ),
там вскоре мир преображался,
селеньем становилась глушь.
И даже войны обходили
места те в страшные года.
Такой защитой дорожили,
грозила без неё беда.
Земная жизнь бывает грозной,
один ограблен, тот убит.
А в сане есть простая польза,
он, если нужно, защитит.
Но радость для души в лишеньях,
расти ей можно, лишь скорбя, —
Твердил