Пылинки звёздной не забудет
Мой золотистый мотылёк…
Я над долиной смерти пролечу
Я над долиной смерти пролечу
И, крылья опустив, войду в обитель,
Где ждёшь меня ты, загасив свечу —
Две тонкие серебряные нити
Ты оборвёшь – две птицы на заре
Растают в розоватом серебре…
Всё в жертву принесу я Тишине
Всё в жертву принесу я Тишине —
Шальную явь и снов метаморфозы,
Томленье чувств, благоуханье розы
И небо в растворившемся окне.
Всё – в жертву Тишине… Но ей – не надо!
Она – не жрец, не будет жать и жреть,
Ей не знакомо «в муках умереть»,
И «жить назло» – ей тоже не отрада,
Ей даже пенье ангелов не льстит!
Но в час, когда заря в росе искрится,
Она скользит сквозь сны белёсой птицей,
Всё принимает, любит, всё – простит…
О, совлеки покровы Света
О, совлеки покровы света,
Яви мне сумрачный свой лик,
И несказанного завета
Открой таинственный язык!
Всерастворяющим Покоем
Затми сияние зари,
И вдохновенною рукою
Страну Безмолвья отвори!
Мерцанье пёстрой круговерти
Укрой поэмой Тишины,
И в странный мир Царицы Смерти
Сведи с безумной Вышины!
И там, за сонной пеленою
Пронзит меня виденья дрожь:
Ты Серебристою Луною
Над бездной снов моих плывёшь…
И мудрость Огненной Софии
Стихи и Проза, Всплеск и Ровность,
Слова Земные – Verbum Dei —
Слились в тебе ромашки скромность
И утончённость орхидеи.
Ты – Тьма и Свет, Вода и Камень,
Ты – Жизнь и Смерть, Улыбка Нийи,
Земной Любви палящий Пламень
И Мудрость Огненной Софии!
Ещё не зрел я огненного глаза
Ещё не зрел я огненного глаза,
Но что-то к краю пропасти вело,
И ангел Метатрон клеймом алмазным
Уже мне метил гордое чело.
Я жизнь уже не отличал от смерти
И видел звёзд вращенье даже днём,
И ангел заострял свой Звёздный вертел,
Чтоб в жертву принести меня на нём.
Я падал в сердцевину круговерти,
Но мог тоску слепую превозмочь,
И тайна в запечатанном конверте
Была мне кем-то послана сквозь ночь.
И я летел – ласкался звёздный ветер,
Звезда горела в небе как свеча,
Летел сквозь сны и даже не заметил,
Как ангел снял последнюю печать…
Я не прочту тебе стихи
Я не прочту тебе стихи свои повторно,
В венцах терновых мы тихи, и привкус тёрна
На наших спёкшихся губах, мы – пилигримы,
Тропинки горные сквозь страх – неповторимы.
Ведь