– Маршал, Ваше Величество, плохие новости.
– Что случилось? – почти одновременно прокричали оба.
– Прибыл раненый герцог Стрейтон. С ним его люди. Крепин пал. Полностью. Один его сын погиб, второй ранен и прибыл вместе с ним.
Маршал, забыв про приличия, молча сел на свой стул. Медагена, не сказав ни слова, села рядом с ним.
– Нам нужен новый план, маршал. И очень быстро.
Что это было. Нет. Как это было!
Об этом точно когда-нибудь напишут историю. Или песню.
В кабинете находилось три человека. Медагена, Валтабин и Вэмс.
Королева сидела за столом, вытянувшаяся, как статуя и такая же белая. Валтабин стоял чуть дальше, а Вэмс бегал между ними туда и обратно, пытаясь усмирить ту бурю, которая разыгралась в кабинете не на шутку.
– Я не позволю ни одной женщине командовать армией Вэйтоба, – практически кричал маршал, давно забывший об этикете и о том, что перед ним его монарх.
– А я не собираюсь менять своего решения, – глухо ответила Медагена, не глядя на маршала.
– Ваше Величество, позвольте, ну, зачем вам в ставку, ну это, ну, в конце концов, даже опасно, – Вэмс пытался замять скандал.
А всё началось после известий о неожиданном и слишком быстром падении Крепина, что нарушило все разработанные за последние дни планы. Медагена заметила, как ошарашены генералы и поддалась чувству материнства, решив взять армию под своё крыло. То есть, объявила прямо и перед всеми, что теперь она принимает полное командование и лично отправится в поход.
Её речь, которая по мнению, Медагены пылала чувством монаршей ответственности за страну, так огорошила и маршала Валтабина и всех остальных генералов, что они сначала даже не совсем поняли, о чём идёт речь. Маршал несколько раз попросил повторить, как бы не веря собственным ушам. Когда же королева терпеливо, в третий раз повторила о том, теперь принимает командование на себя, маршал встал, грохнул кулаком по столу и молча вышел из комнаты. За ним последовали генералы, оставив растерявшуюся Медагену одну.
Она, вся в слезах, выбежала из комнаты, примчалась во дворец, сразу вызвала, ничего не подозревающего Вэмса, и приказала издать указ об отстранении маршала от командования и лишении его всех званий.
Старый и опытный канцлер, сразу поняв, что спорить с разъярённой королевой сейчас бесполезно, поклонился и попросил разрешения идти. Медагена, услышав это, вдруг разрыдалась и стала обвинять его в предательстве. Вэмс не разобрал и половины её слов, но королева обвиняла их всех, возмущалась тем, что они не обращают на неё внимания, как она чувствует, что мешает им. Канцлер стал невольным свидетелем истерики молодой женщины, которая забыла о своём королевском титуле. Её прорвало и все накопившиеся внутри обиды на весь мир, сейчас выплёскивались на военных, генералов и, конечно, на Царя Сэйнама. Про этого Медагена