Альфонсина Сторни – девочка из бедной семьи, по легенде первой ее книжкой стал букварь, который она украла. Альфонсина помогала матери в таверне, работала на заводе, в юном возрасте отправилась со странствующим театром по Аргентине. После возвращения в город, где жила ее семья, она окончила курсы подготовки учителей начальных классов, начала преподавать в школе и печататься в журналах. Ожидая ребенка, Альфонсина уезжает в Буэнос-Айрес, стараясь скрыться в огромном городе от провинциальных сплетен. Чтобы содержать себя и сына, она работает кассиром в магазине и продолжает поэтические опыты. За первые сборники стихов Альфонсина Сторни получает муниципальную поэтическую премию и национальную литературную премию. Она становится одной из знаковых фигур латиноамериканской поэзии. Ее трагический уход из жизни вызвал появление замечательной песни «Альфонсина и море», которую в России многие слышали. Альфонсину Сторни помнят, любят, ее стихи читают и переводят.
Бей боль!
Бей боль! Вороньим крылом
По лицу и ночью и днем.
Лилия дрожит моей души,
Себя в моем глаголе пропиши.
Буду лучше под твоим терпким ударом.
Войди в вены неистовым жаром.
Как рабу, тащи к осуждению.
Вонзи жало! Нет в тебе сожаления,
И крови моей брызжущей мало.
В скорби останусь поэтом
Перед твоим эшафотом,
Поющим элегию боли, последним певцом.
Бей вороньим крылом. Выпадет из меня
В подол земли последняя песня.
¡Ven, dolor!
Golpéame, dolor! Tu ala de cuervo
bate sobre mi frente y la azucena
de mi alma estremece, que mas buena
me sentiré bajo tu golpe acerbo.
Derrámate en mi ser, ponte en mi verbo,
dilúyete en el cauce de mi vena
y arrástrame impasible a la condena
de atarme a tu cadalso como un siervo.
No tengas compasión. ¡Clava tu dardo!
De la sangre que brote yo haré un bardo
que cantará a tu dardo una elegía.
Mi alma ser el cantor y tu aletazo
será el germen caído en el regazo
de la tierra en que brota mi poesía.
Боль
Бродить бы мне по дальнему берегу,
Где небеса чистые, песок золотой
И вода бежит зеленой волной.
В этот день божественного октября
Мудрой, высокой, совершенной,
Как римлянка, была бы я.
Идти по широким берегам моря
Навстречу волнам вечным
И скалам мертвым. Шагом медленным,
Взглядом холодным, губами немыми.
Наблюдать. Как разбитые о камни воды
Бегут лазурными волнами. И не мерцать.
Видеть, как хищные птицы толпами
Пожирают мелкую рыбу. И не проснуться.
Думать, как хрупкими лодками играют
Прибрежные штормы. И не вздыхать. А дальше?
Узнать человека прекрасного и закричать…
И не желать любить больше.
Растворить взгляд, потерять его
Между небом и пляжем.
Стать забвением вечного моря,
Слабым силуэтом, миражем.
Dolor
Quisiera esta tarde divina de octubre
pasear por la orilla lejana del mar;
que la arena de oro, y las aguas verdes,
y los cielos puros me vieran pasar.
Ser alta, soberbia, perfecta, quisiera,
como una romana, para concordar
con las grandes olas, y las rocas muertas
y las anchas playas que ciñen el mar.
Con el paso lento, y los ojos fríos
y la boca muda, dejarme llevar;
ver cómo se rompen las olas azules
contra los granitos y no parpadear;
ver cómo las aves rapaces se comen
los peces pequeños y no despertar;
pensar que pudieran las frágiles barcas
hundirse en las aguas y no suspirar;
ver que se adelanta, la garganta al aire,
el hombre más bello, no desear amar…
Perder la mirada, distraídamente,
perderla y que nunca la vuelva a encontrar:
y, figura erguida, entre cielo y playa,
sentirme el olvido perenne del mar.
Обнаженная душа
Я душа, обнаженная в этих стихах,
Душа обнаженная, горем убитая, одинокая,
Рассыпалась в нежных цветка лепестках,
То ли мака, ромашки, крокуса.
Душой могу стать бегущей волны,
Густого леса, крутого утеса.
Душа ветра, что бродит в садах
И ревом морей бушующих, уснет она
В горах, на равнинах, в пропастях.
Душа,