Миновав двор, мы втроём очутились на филатовской площадке.
На наши звонки никто не отвечал. Тогда я стал колотить в дверь ботинком и кричать, что нам известно, где они прячутся, и будет лучше просто открыть, не доводя до серьёзного скандалища и вызова милиции.
Спустя минут семь к моим увещеваниям присоединились и Лина со Светой. Лязгнул засов, в образовавшуюся щёлку выглянула пунцовая Филатова, и изобразила на лице полнейшее незнание и непонимание. Мы почти хором потребовали привезти Владлена, и в итоге он, шатаясь, нарисовался за спиной хозяйки.
– На
– А чего? Я не парюсь. Мы за ваше здоровье пьём. Безобразия не нарушаем. За жизнь базарим, общаемся…
– Общаетесь? Да твоя жена целый подъезд на уши поставила, истерику устроила, они с матерью драку готовы учинить. Это нормально?
– А я с какого бока тут?
– Что значит, «с какого бока»? Тебя фрау приревновала к Филатовой…
– Пф! Её проблемы…
– Честное слово, по—хорошему прошу. Пойдём с нами. Ну не порти окружающим праздник. Мне же завтра людям в глаза смотреть. Что я скажу? С лучшей стороны вы себя показали, ага? И меня подставили шикарно! И Лину! Молодцы!
– А те чё? Стыдно за братана? Да?
– Да, …! Стыдно, …, за ваш… дебош! Быстро собирайся, мирись с мамой, извинись перед супругой.
– Ага, щаз! В ноги, …, пал и землю есть начал! Потрещу с девушкой часик, а там….
И Владлен, оттолкнув меня, дважды повернул ключ в замочной скважине.
Мы ошалело замерли, Свистюшкина произнесла: «Ну, блин, офигеть вообще!» и направилась к выходу.
Встретивший нас Ложкин покачал неодобрительно головой:
– Вот от тёти Зои я подобного фокуса не ожидал.
– Слушайте, а пойдёмте гулять! – неожиданно подскочила Лина. – Пусть они тут без нас разбираются. Вернёмся, а всё уже и уладилось.
– Правда! – захлопала в ладоши Свистюшкина. – Самый лучший вариант. Жара спала.
Вениамин поддержал сие начинание, и мы всемером отправились к набережной. Прохладный ветерок с пруда успокаивал разгорячённые, взбудораженные мысли, и я старался не думать о произошедшем, наивно полагая, будто грозовая туча сама собой рассосётся к нашему возвращению.
Но Владлен не являлся бы Владленом, закончи он дело миром.
Когда мы, проводив Ложкиных на маршрутку, приблизились к дому, сражение полыхала вовсю. Бабушка, сидя на лавке, лила слёзы, а Владлен воспитывал супругу, норовящую его ударить. Не особо заморачиваясь системой Макаренко, он заехал благоверной кулаком по уху, и она, запнувшись о невысокий деревянный заборчик, вверх тормашками грохнулась в кусты. Прифронтовая полоса огласилась душераздирающими воплями: «Убивают!»
Кто—то из жителей, высунувшись с балкона, проговорил:
– Не, пора в