Понедельник должен умереть. Елена Славина

ают, а про выходные я вообще молчу. А всему виной этот лоботряс Понедельник. Он совсем не внушает Иванову ни капельки желания заняться собой. Мне достается больше всех – приходится выслушивать раскаяния бедолаги в слабохарактерности и хоть как-то возвращать веру в себя.

      Среда – средних лет дамочка, немного худая, но пышущая здоровьем, парировала:

      – Иванов сам по себе лентяй. Понедельник тут не при чем! Какое вообще обсуждение может быть. Тут не может быть срединного мнения. Повторю, на мой сторонний взгляд, обсуждать нечего.

      – Мы дадим всем слово, – перебила начавшийся спор и неразбериху среди собравшихся председатель Суббота. – Давайте выслушаем обвинителя. Воскресенье, расскажите, пожалуйста, в чем конкретно состоят Ваши претензии к Понедельнику.

      Поправив галстук, со вкусом подобранный к темно-серому костюму и заметно оттенявший пронзительно голубые глаза, Воскресенье, не спеша, поднялся со своего кресла. Он был высок и обширен, затмевал чуть не всю комнату своим грозным и в то же время вдохновенным видом. Присутствующие смолки, лишь Среда несколько раз полушепотом повторила: «Нет, ну выслушать можно… отчего не послушать умного человека?.. тут все мнения надо учесть…».

      Воскресенье глотнул воды из граненого стакана и начал:

      – Мы давно наблюдаем за порывами Иванова наладить, наконец-то, свою жизнь. На протяжении десяти лет я лично слышу его порывистые, слезливые или порой решительные заявления: «С понедельника все – начинаю новую жизнь!». Так он боролся с курением, планировал вернуться к велосипедным гонкам, жениться на Оксане, завязать с баром на углу – перечислять можно бесконечно. Бар давно закрылся, Оксана сама ушла, не выдержав этих обещаний – а Иванов все еще не вылез из долговой ямы и «не нашел себя». Да, он сменил работу, но это заслуга лишь Вторника и его дяди, Коли.

      Вторник услужливо поклонился с удовлетворенной улыбкой. Он вообще был падок на похвалу и его всегда задевало, если его заслуги не замечали и не восхваляли. Между тем, Воскресенье гневно продолжал, все больше повышая тон.

      – Иванов сам и пальцем не шевельнет. Ведь с началом каждой новой недели ничего, ровным счетом ничего не происходит. Куда вообще смотрит этот Понедельник? – Воскресенье принял невероятно возмущенный вид, и оглядел зал. Потом, понизив голос, наклонился к Субботе, сидящей по правую от него руку. – Кстати, а где он?

      – Понедельник просил начинать без него. Он застрял у Позавчера. Они с Послезавтра разбирают архив обещаний, чтобы приобщить к делу, – дал справку пунктуальный Четверг. И хотя от него уже все отвернулись, а Воскресенье набрал в легкие воздуха для следующей разгромной тирады, Четверг решительно продолжил: – Знаете, я не буду углубляться в историю и судить кто первый, а кто главный. Скажу лишь, что первым быть сложнее всего, – тут он потупил взор и слегка покраснел, ведь тема была запретной. До сих пор не унимались споры о первенстве в Неделе. Воскресенье даже поменял свое имя и временно отошел в конец – сложно быть главным днем, когда твое имя еще недавно означало «ничего неделание».

      Взволнованный Четверг собрал все внимание за столом – до этого дня мало кто, а точнее никто не осмеливался поднять эту скользкую тему. Но тут решимость покинула его и он помрачнел. Все дело было в том, что Четверг был с Понедельником дружен, и весь этот суд был ему неприятен, но он не смог не прийти сюда сегодня – что бы подумали о нем остальные. Поэтому он решил, что будет присутствовать и защищать товарища, насколько хватит у него сил. Но запас аргументов исчерпывался, а новых идей не прибавлялось, и Четверг перешел на личности:

      – К тому же людьми не так легко управлять. Вот скажу по себе, что и четвертому не сладко приходится. Ведь я как бы недопятница, далеко не «порог выходного дня». Мы со Средой самые нелюбимые трудовые будни. Иванов нас просто ненавидит, как в прочем большинство людей. Вот помните, когда он работал посуточно «двое через двое» – тогда все были на равных и… А сейчас? – Четверг запнулся, махнул было рукой и начал садиться, но, поймав равнодушный взгляд соседей, как бы вспомнил что-то и резко выпрямился. – Это Пятница у всех любимица – «маленькая суббота» и все такое, а про саму Субботу я вообще молчу – законный выходной. Да, да! – Жестом остановил он Субботу, которая собиралась урезонить простодушного Четверга в излитии личных претензий. – А Воскресенье, – тут Четверг сам смутился под грозным взглядом, – само собой, даже не обсуждается…