– Прекрасно. Значит, ты берешь на себя Артемку, Олька собак, мы с Жекой промоутерство. И, знаешь… – На его широких щеках опять проступили милые ямочки. – Мы даже можем по очереди помогать тебе в больнице, Настя. Чего там сложного? Шваброй-то махать.
– Вообще-то, больница – закрытое учреждение. Вряд ли туда пустят кого-то с улицы, – не могла не сумничать Марина.
– Скажем, что это шефская помощь от универа, какие проблемы? – усмехнулся Антон.
Мне пришлось до боли закусить губы, чтобы не расплакаться.
– Ребята, – я глубоко вдохнула, медленно выдохнула и оглядела их по очереди: ни у одного из них во взгляде не было и тени сомнения, – вы прямо как тимуровцы какие-то, – я шмыгнула носом, – но я не могу принять эту помощь.
– Почему? – хором воскликнули они.
– Да брось, – нахмурился Женя. – Можешь!
У меня по спине пробежали мурашки.
Эти парни и девчонки даже не знали, на что подписывались. Я со дня аварии жила только надеждой, что маме станет лучше и она все же поправится. И эта надежда давала мне силы вынести все тяготы жизни после похорон отца. И только вера в то, что она однажды обязательно вернется к нормальной жизни, не давала мне опустить руки.
Дядя Костя отдавал на ее лечение почти все деньги, из-за этого его спортивный зал даже оказался под угрозой банкротства – нечем стало платить за аренду. Тогда-то мне и пришла в голову идея о подработках. Я бралась за все, что работодатели были готовы поручить неопытному студенту: зазывала людей в ресторан в костюме огромного плюшевого зайца, пробовала себя в копирайтинге, мыла машины на мойке, подрабатывала репетитором, пыталась даже работать курьером, но, как оказалось, не имея своего транспорта, этим не так-то легко было заниматься в большом городе. Я чередовала подработки, забывая про сон и отдых. Если оставалось свободное время, посвящала его маме или учебе. А еще некоторым делам, о которых договорилась с Главным. Ну, тем, что на небе. Создателем, Автором, Богом, Высшей силой – каждый называет его по-своему.
Я предложила ему сделку: каждый день я помогаю кому-то, делаю минимум одно доброе дело, а взамен моя мама получает еще один день жизни. И до сих пор это работало. Никто из врачей не давал никаких надежд и гарантий, но мама не сдавалась. Она жила.
Вера в то, что она обязательно вернется к нормальной жизни, не давала мне опустить руки.
Месяцы шли один за другим. Без аппарата мама не дышала, поэтому домой ее забрать было невозможно. А на содержание в больнице уходило немало средств. Со всех сторон я слышала, что, как только у нас кончатся деньги, врачи тут же бросят маму умирать. Нет, никакой эвтаназии, что вы! В нашей стране официально это запрещено. Человек просто внезапно погибает, у него останавливаются сердце и дыхание – вот так меня пугали.
Но я смотрела в полные сочувствия и сопереживания глаза медиков и не хотела верить, что такое возможно. И продолжала бояться, поэтому и старалась проводить у постели мамы как можно больше времени, разговаривать с ней, убеждать, что ей нужно вернуться. Мне хотелось доказать