Уилл ждал, наблюдая, как Лонни раз за разом прикладывается к бутылке, а потом так и устраивается в своем кресле, что-то бессвязно бормоча себе под нос. Спустя пять минут раздавалось уже лишь сонное сопение.
Постепенно надвигался вечер. Темнело, и лишь немногочисленные насекомые продолжали кружить в последних лучах солнца, в то время как остальные уже разлетелись по своим более важным делам. Уилл еще некоторое время смотрел на них и на лес, а затем поднялся и прошел в дом, через холл в первую спальню.
Войдя в комнату, он сел на кровать и осмотрелся. Его внимание привлекла женская ночная рубашка, висящая на двери. Она была сшита из тонкого белого материала. Короткие рукава и лиф украшала необычная вышивка. Уилл некоторое время всматривался в нее, как будто там крылся ключ к какой-то важной тайне.
Солнце окончательно село, и комната погрузилась во тьму, в которой угадывались очертания большого шкафа и зеркала. В углу стояло кресло, а на нем – корзина для грязного белья, полная мужских и женских вещей.
Взгляд Уилла вновь вернулся к ночной рубашке. Едва ли он отдавал себе отчет в дальнейших действиях, когда поднялся, подошел к двери и снял рубашку с крючка. У его жены была похожая. Он был уверен, что приучил себя не думать ни о ней, ни о дочери, но сейчас ничего не мог с собой поделать.
Подняв рубашку, он прижался к ней лицом. Ткань пахла лавандой, пылью и чем-то похожим на крем от загара. Уилл вернулся к постели и аккуратно положил ее на должное место. Обойдя кровать, он присел на край, мысленно укоряя себя за это безумие, но потом все же вытянулся поверх покрывала. Если бы Иоанн или Отец увидели его сейчас, то поняли бы, что он вовсе не обрел обещанного спасения, как сам некогда утверждал. Тревоги прошлого по-прежнему грызли его душу, и ни церковь, ни Отец не смогли от них избавить.
Когда Уилл проснулся на рассвете, рубашка все еще лежала рядом. Протянув руку, он провел ладонью по мягкой ткани, позволив себе на мгновение представить, что под ней плоть и кровь. Ему вновь вспомнилась женщина, которая была его женой, и жизнь, что он некогда вел. Веки закрылись сами собой. Через мгновение Уилл услышал звук, который можно было бы принять за лай щенка. Но охотник безошибочно узнал медведя.
Лонни так и спал на крыльце. Бутылка выпала из его руки, как раз когда Уилл вышел из дома. Винтовка стояла на прежнем месте. Уилл поднял ее, вскинул к плечу и принялся рассматривать кромку леса в прицел. С проволоки исчез один бобер, а ветки, закрывающие ловушку, были разворошены.
Уилл перехватил винтовку, оттянул затвор, проверяя, на месте ли пуля, снял с предохранителя и быстро вернулся в комнату за патронами и своими вещами. Собрав все, он вышел на залитое рассветным солнцем крыльцо и на всякий случай еще раз осмотрел край леса через прицел винтовки. Ничего не изменилось. Одной тушки все так же не хватало, а ветки были беспорядочно разбросаны.
Звук повторился вновь, и Уилл больше не сомневался, что это не тот огромный гризли, которого он видел во время дождя. Да, это точно был не он. Охотник