– Спрашивают: где был ночью? С кем спал? Кто тебя видел? А кто, слушай, меня видел, когда я спал?
Бахрам мрачно водил черными глазами, топорщился щетиной, в его обычно правильной русской речи от волнения впервые появились «восточные» интонации.
Федька Макин, прискакавший вслед за Бахрамом, торчал за его плечом, блестя очками.
– Бахрамыч, а правда, могла змея сама вылезти, а? – спросил он с жадным любопытством.
Бахрам резко обернулся.
– Нет! – закричал он. – Не могло такого быть! Не могло! Матерью клянусь! Не могла гюрза сама вылезать! Эта женщина… она сама гюрзу брала! Шайтан! А мне теперь тюрьма, да?
Во двор института въехала машина-фургон, развернулась, стала подавать задом к подъезду. Люди расступились, назначение фургона поняли все. «Труповозка, труповозка…» зашелестело в толпе. Всех как магнитом стянуло ближе к машине.
Под тяжелое молчание толпы из института вынесли и погрузили в фургон два упакованных в пластиковые мешки тела.
Вахтер Егор Михайлович Савушкин и лаборантка Елена Кашеварова навсегда покинули место своей работы.
3
Часам к четырем народ все-таки начал расходиться. Люди устали, проголодались, восприятие притупилось. К тому же погода после полудня начала стремительно портиться. Небо затянуло тучами, несколько раз начинал накрапывать дождь. Однако сотрудники лаборатории фитопрепаратов по-прежнему стояли группкой у института, ждали, когда выйдет их заведующий Павел Анатольевич.
Петракова отпустили только в пятом часу. Выйдя из института, он, в уже поредевшей толпе сотрудников, сразу встретился глазами с Зоей. Увидев Павла, она бросилась к нему, схватила под руку, и они быстро пошли прочь. Кое-кто кинулся было к Петракову с расспросами, но они с Зоей только отмахнулись, Павел пробормотал: «Потом, потом…». Никаких сил на разговоры не было. Больше всего хотелось чего-нибудь выпить и хоть на минуту все забыть.
Уходя, Павел отыскал глазами своих сотрудников. Они стояли все вместе, кучкой – серьезная Лиза Мурашова, забавная толстушка Людочка Пчелкина с круглыми зелеными глазами, меланхоличный Николашин, хипповатый очкарик Федор Макин и впереди всех маленький Ивануткин, смотревший на Павла пристально и враждебно. Как будто точно знавший, что это он виноват в смерти тех, кого сегодня вынесли из института в пластиковых мешках. Ладно, это потом, завтра – все разговоры, все разборки… А сейчас быстрее уйти подальше от этого кошмара…
В кафе на Университетском проспекте они с Зоей нашли свободный столик у окна. Заказали коньяк, какую-то еду и кофе. Выпили молча, не чокаясь, как за помин души. Закурили.
– Паша, что там было? – Зоя смотрела на него напряженно и устало.