И, конечно, похожи свобода и смерть?
Убегала. Никто не помчался вдогонку.
Чудный крем Азазелло втираю опять.
Мастеров нынче нет – это ясно ребёнку.
Маргариты же стаями стали летать…
***
Нам невдомёк и всё потеха
Что мы с рождения под небом,
Безжалостным и вечным небом,
Где суть незрима, путь неведом.
Чего хотели? Копошились.
Кидали семя, поливали.
Всегда надеялись на милость,
А ближе к краю – испугались.
Невольники из чёрной пыли
При звуках траурного марша
Себя на зависти ловили,
Душою становились старше.
Что наши беды, что победы?
Издалека, как бисер с рисом,
Издалека, из поднебесья,
Где туча Вечности повисла.
***
Ветра свист. Восторг полёта,
Как на крыльях самолёта,
Я в крутой петле. Улетаю, улетаю,
Обгоняю птичью стаю
На своей метле.
Горе там внизу осталось,
Растворилось, потерялось,
Кануло в туман,
Где так билась, унижалась,
Вызывать пытаясь жалость
И терпя обман.
Горизонт перевернулся,
Закружился, изогнулся.
Яркий, жаркий путь.
Я в объятиях заката,
Не грешна, не виновата.
Обо мне забудь!
Вся в атласе, вся в пурпуре,
Вся под стать пурге и буре,
Я спешу на пир.
Не давай своих советов.
Мне сугубо фиолетов
Твой жестокий мир.
***
Я хочу, чтоб приснилось тебе, будто я умерла,
Надо мною сомкнулись холодные тёмные воды.
Руки слабо взметнулись, как два утомлённых крыла,
Как речные растения в предвосхищеньи свободы.
Чтобы ты ощутил всю бездонность случайных потерь
И глаза цвета ночи взглянули из вечных пределов.
Но совсем не ценил то, что стало бесценным теперь
И чего никогда уже заново не переделать.
Наглотавшись тоски, будешь сыпать цветами с моста,
Бесконечно глядеть в этот страшный безжалостный омут.
Всё банально, увы. Знаешь, истина очень проста.
И прощальные розы в забвении медленно тонут.
В моём доме последнем, под сводами чёрных коряг
Занавески из тины взмывает подводным теченьем.
Золотою икринкой пульсирует сквозь полумрак
Негасимой любви моей вечноживое свеченье…
РУСАЛКА
Распоясывала рубашку,
Расплетала тугие косы
И воротами нараспашку
Убегала, простоволоса.
И, дороги не разбирая,
В омут вечности – омут мести
Слишком близко, совсем с края
Обронила простой крестик.
Остывало – остыло солнце,
Остывало – остыло сердце.
Занавешено то оконце,
И распахнута в ночь дверца.
Забывалось