Лет семь назад Галина Федосеевна вышла на заслуженный отдых и вместо себя порекомендовала дочь. Люся была парой лет старше Карины, работала где-то продавцом и нуждалась в дополнительном заработке, поскольку одна тянула ребенка.
Статью Люся пошла в мать, такая же красивая и расторопная, Георгий недоумевал, что за дурак ушел от этой роскошной женщины.
За семь лет он привык к ней, но не привязался и почти родной не считал. А ведь она действительно сильно поддержала их с сыном после смерти жены. Георгию ни одной секунды не пришлось задуматься о быте, все осталось в точности как при Карине.
Георгий поморщился от своей неблагодарности. Давно следовало дать ей премию или повысить зарплату, а он принимал заботу Люси как что-то само собой разумеющееся.
Он зашел в комнату сына. Алешка лежал на диване, уткнувшись в книгу. Длинные тощие ноги с узкими ступнями в пронзительно зеленых носках были заплетены каким-то невообразимым узлом.
Увидев отца, Алексей хотел встать, но Георгий положил руку ему на плечо, сам сел рядом и скосил глаз на обложку книги: очередной Джордж Мартин. В этом весь сын – пока весь мир сходит с ума по сериалу, Алешка читает первоисточник. А грызть печеньки во время этого процесса – самое то.
– Тебе Люся часто дает что-нибудь вкусненькое? – напрямик спросил Георгий.
– Бывает.
– Я тебя прошу больше ничего у нее не брать.
– Почему?
– Потому что это вредно.
– Ну послать ее будет как-то не круто.
– И все же не бери. Я ей сказал, но не уверен, что она меня послушает.
– Что за интрига, пап?
– Просто тебе этого не нужно. Люся тебя жалеет, хочет утешить, но поверь, это так не работает. Разве что-то изменилось оттого, что ты попил чаю с печеньем? Нет, дорогой, положение осталось прежним, только ты приобрел плохую привычку заедать стресс, вот и все. Ты же не собачка, чтобы тебе давали сахарок. Когда ты попадаешь в трудную ситуацию, надо не чай пить, а подумать, что делать, и делать это, а если сделать ничего нельзя, то решить, как жить дальше в новых обстоятельствах.
– Пап, да я понял.
– А то сегодня ты приучишься сладким утешаться, а завтра что – алкоголь?
– Ну хоть не вещества, спасибо и на этом.
– Не надо иронизировать, это очень серьезно. Когда приучаешься давать себе поблажки, очень трудно потом остановиться. И раз уж мы об этом заговорили, сынок, вот что я тебе хочу еще сказать…
Георгий замялся. Он не привык вести с сыном задушевных разговоров и сейчас испугался, что Алешка решит, будто он на него сердится.
– Ты потерял мать слишком рано, – продолжал Георгий, осторожно подбирая слова, – а я не умею тебя как следует утешить, потому что моя мама еще жива. У меня просто нет такого опыта, я не знаю, отчего тебе могло бы стать легче. Правда, не знаю, сын.
– Да