– И что же теперь будет со мной, – озабоченно спросил Сидор.
– Не знаю, суд решит, – пожал в ответ плечами Челентано и, отвернувшись от него, достал карты и стал играть секу с Задворкиным.
Через некоторое время автозак остановился и все тот же сержант открыл дверь и приказал выходить. Проходя мимо сержанта Сидор, подмигнул ему и тихо произнес: «Передай Петровичу, что я здесь. Пусть выручает». Сержант понимающе кивнул в ответ.
Их привели в совсем маленький зальчик и выстроили перед столом, за которым на стуле с высокой деревянной спинкой сидела не старая женщина с усталым лицом.
– Не повезло тебе, – прошептал Сидору на ухо Челентано, – Она терпеть не может оппозиционеров. Это она Нахальному пять лет условна дала.
– За что, – спросил Сидор.
– Ни за что.
– Так перестали разговаривать, – судья недружелюбно посмотрела на задержанных и взяв со стола листок бумаги стала называть фамилии. Закончив перечислять, она тем же взглядом посмотрела в зал и зачитала приговор:
– Всем перечисленным объявляю пятнадцать суток содержания под стражей и по сорок тысяч рублей штрафа. Вопросы есть?
– Простите, а вы мою фамилию кажется забыли назвать, – вежливо произнес Сидор.
– А вы кто, – бросила на него взгляд судья.
– Я Сидор Сидоров.
– Нет у меня здесь такого, – пробежав по списку, ответила судья.
– Митрофан Беломедведев он, – произнес Челентано, – Все время себя за другого пытается выдать.
– А вам Беломедведев, другая статья светит, – судья взяла со стола другую бумагу.
– И сколько, – настороженно спросил Сидор.
– Сейчас посчитаю. Остальных можно выводить, – ответила судья, подвинув к себе калькулятор.
– Не унывай. Встретимся, когда-нибудь, – ободряюще похлопал его по плечу Челентано, выходя вместе с министрами из здания суда.
– Значит так, – начала считать на калькуляторе судья, – За несанкционированный митинг, пятнадцать суток. За обнаженную грудь в общественном месте, три с половиной месяца.
– Чего так много, – закрывая грудь куском материи возмутился Сидор.
– Это еще не много, – усмехнулась в ответ судья и продолжила, – За призыв к цветной контрреволюции, еще двушечка. За применение насилия к полицейскому, плюс три с половиной года. Итого по совокупности преступлений, – судья, сделав паузу, считая и подняв калькулятор, повернув его к Сидору, радостно закончила, – Пять лет, восемь месяцев.
– Девять, – поправил ее, стоящий в зале охранник. – Вы пятнадцать суток забыли и за обнаженную грудь еще полмесяца.
– Спасибо, – согласилась судья, – Итого пять лет девять месяцев.
– Это не законно. Грудь у меня случайно раскрылась. К контрреволюции я не призывал. А полицейского я по