С опаской, стараясь не дышать, Йон откусил микроскопический кусочек, прожевал и кивнул:
– Не так страшен сыр, как его малюют! Деликатес признается условно-съедобным! Но так как сейчас мирное время, и голодная смерть нам не угрожает, я, пожалуй, воздержусь!
– Ну и ладно! Мне же больше достанется! – не стала возражать ведьма.
Они еще немного посидели, попивая шампанское, затем Катталин предложила:
– Не пойти ли нам на море?
– Поддерживаю! А, может, – Йон чуть призадумался, – сейчас вино чуть выветрится, и поедем куда-нибудь на мотоцикле? Ну, знаешь, найдем какой-нибудь уединенный пляжик…
– Летом? Уединенное место на берегу? Это – утопия! Даже не стоит тратить время на бессмысленные поиски! – молодая ведьма покачала головой. – Так что в качестве пляжа меня более чем устраивает наша районная Ондарре́та, а по пути можно еще зайти куда-нибудь выпить по бокалу белого. Одобряешь?
– Одобряю! Хотя, вообще-то, имеешь сегодня полное право покапризничать.
– Что-то мне пока не капризничается… Но, посмотрим, день – длинный!
Зазвонил телефон – гуманные, а может, просто учитывающие опыт предыдущих лет, друзья и родственники, выждав, пока именинница точно проснется, начали массированные поздравления, многословно желая всяких полезных банальностей, типа, здоровья и всяческого благополучия. Через десять минут односложных ответов и стандартных благодарностей, воспользовавшись временным затишьем, Катталин страдальчески посмотрела на мужа:
– Ну неужели нельзя просто прислать письмо или открытку, сообщение, наконец! Каждый год это повторяется: всем хочется лично поговорить, причем в одно и то же время!
Йон только пожал плечами – ему эти проблемы были не знакомы. Отец постоянно забывал его поздравить, поэтому в день рождения он получал ровно один звонок от мамы. Лучший друг Хосе, хоть и служивший на хорошей должности в Гражданской гвардии, отличался феноменальной рассеянностью и поздравлял обычно либо на неделю раньше, либо на месяц позже, если, конечно, Йон не успевал за это время пригласить его что-нибудь выпить за свое здоровье.
Без поздравительных писем, кстати, сегодня тоже не обошлось. Когда молодые люди спустились вниз, направляясь наконец на пляж, в почтовом ящике их ждало два письма: одно в большом плотном конверте, написанное размашистым почерком со множеством росчерков и завитушек, пришло от Оленцеро, любимого пра-пра-дяди Катталин, человека доброго, веселого и при этом большого оригинала, который ни за какие коврижки не согласился бы променять размеренную жизнь на небольшой ферме в уединенной, тщательно скрываемой от посторонних глаз, долине на сомнительные с его точки зрения блага цивилизации. На землях Оленцеро не было электричества и телефонной связи, даже обычные двигатели внутреннего сгорания отказывались работать