После чего?!…
Сны повторялись с периодичностью несколько раз в год, иногда чаще, иногда несколько месяцев их не было, и она забывала о них. Из каждого, как из новой серии кинофильма, она узнавала новые подробности «своей» жизни – Там.
Как выщерблены плиты старого тротуара, по которому она бежала к себе на работу. Ее пепельные волосы подпрыгивали на плечах, на ногах белые босоножки – такие, с множеством мелких ремешков и высоким устойчивым каблучком, по старой, видимо, еще 50-х годов, моде…
Липы – а она точно знала, что это липы – старые и раскидистые, заслоняли тротуар от солнца, цвет осыпался на дорожки. Южное солнце светило ярко уже в эту раннюю пору. Южное… Значит, это было на юге?
И эти каменные старые дома, белые, с белеными толстыми стенами, двух-трехэтажные…
Ольга никогда не бывала в таком городе. Она и сама никогда не ездила на юг: врачи не советовали.
Не видела этих абрикосов, вишен, падающих прямо на тротуар. И беспощадного солнца, выбелившего плиты мостовой – тоже старой, с выбоинами и щербинами. И – каждая щербинка была знакомой, как с детства.
В другой раз она видела себя на «своей» кухне: маленькой, уютной, с удобными шкафчиками и полками – явно не из магазина, а сделанными кем-то. Кем?!
С передником в ромашках, стареньким, мягким. Такими же прихватками-рукавичками на гвоздике. Со старой разделочной доской, усеянной вмятинами и порезами от ножа, керосинкой – тоже неновой, но блестящей. Она готовила что-то на ней, часто поглядывая во двор, где играли дети – мальчики. Двое. Значит, у нее дети?
Окно было высоко, и она почему-то знала, что живет на втором этаже небольшого дома – трехэтажного, обнесенного невысокой оградой с калиткой в ней. И она часто поглядывала на калитку, успеет ли с обедом к приходу мужа…
Во сне она проживала чью-то – не свою – жизнь. И эта жизнь была проще, яснее, понятнее и радостнее, чем та, которую Ольга вела сама…
Ей исполнилось уже 34, родители ушли рано, и Ольга жила одна в темноватой квартире на Литейном, с высокими потолками, старой мебелью – еще бабушкиной, которую ее родители завещали ни за что не выбрасывать, картинами на стенах – копии, но хорошие. Квартира – слишком просторная для нее одной, пугала ее своей гулкой пустотой, и Ольга охотно ездила в командировки. Ее так же охотно туда посылали – кому еще захочется мотаться по стране, жить в гостиницах. Домой хотелось, но, возвращаясь, она чувствовала ту же гулкую пустоту, которая, казалось, проникала и в душу…
Однажды Ольгу послали в командировку в маленький южный городок.
Поезд подошел к вокзалу – старому, каменному, прочному. Она вышла из вагона, подхватив нетяжелую сумку, прошла через металлическую калитку на привокзальную площадь, нешумную и жаркую, какую-то белую от палящего июньского солнца. Торговки с маленького базарчика под тентом рассказали ей, как пройти до гостиницы. Говорливая женщина объясняла