Еще пара пролетов. Темная площадка, видно, перегорела лампочка. Еще одна дверь. Почти такая же.
Уже проходя мимо, машинально дергаю ручку и вдруг обнаруживаю, что она не заперта.
Интересно!
Главное теперь, без резких движений. Нам, душевнобольным, главное что? Главное – это покой! Покой и только покой. Спокойствие во всем.
Совершенно спокойно открываю дверь и захожу в небольшой темный коридор с высоким потолком, из которого в свою очередь выходит еще несколько дверей. Свет не горит нигде. Вернее, свет идет откуда-то сверху, из небольших таких окошек над дверьми. Окошки то ли замазаны чем-то, то ли просто грязные. Свет сквозь них еле проходит. И скорее всего это уличный свет. Над некоторыми дверьми эти окошки темнее, над другими светлее.
Чем-то похоже на поликлинику. Что, в общем-то, было бы не так уж плохо в моей ситуации. Но для поликлиники коридорчик слишком уж захудалый. И где таблички с наименованием кабинета и фамилией врача, скамейки для пациентов? Вместо скамеек какое-то барахло, наваленное вдоль стен, а на стенах обои и вешалки с полками.
Это совсем не поликлиника и не больница. Вот и засохшая осыпавшаяся елка притулилась в углу.
И пока ни звука. Ватная тишина. Что дает мне повод думать, что и здесь никого нет. Еще один тупик?
Первая же дверь в коридоре, как и ожидалось, оказалась запертой.
Как будто чья-то жизнь. Череда открытых и закрытых дверей. В основном, конечно, закрытых.
А потом…
Я хорошо помню наш первый настоящий концерт. Облезлое и внутри, и снаружи здание дома культуры. Бесконечные лестницы и двери.
Концерт был в самом разгаре, и мы давно ждали своей очереди.
Не в силах разговаривать друг с другом, мы стояли поодаль в обширных закулисных пространствах на служебной лестнице и почти непрерывно курили. Рядом стояли такие же, как и мы, молодые и внешне очень крутые и отчаянные музыканты всех мастей. Был какой-то там фестиваль, и подобных нам групп набралось с десяток, а то и больше.
Я помню, что у меня здорово тряслись руки, и эту проклятую дрожь было никак не унять. Никакими силами. Даже прикурить было нелегко. И я с трудом представлял себе, как возьму инструмент в руки и буду еще что-то такое с ним делать.
А в зале собралась приличная толпа весьма искушенных и шумных людей, которая истово и нервно реагировала на все то, что происходило на сцене. И пару коллективов уже здорово освистали и вынудили покинуть зал.
Тут уж либо на щите, либо…
За тусклым окошком маячила теплая и светлая майская ночь. Беззвучно колыхалась на ветру пышная зелень тополей и лип. Но как-то все это было мимо меня совершенно.
В тот момент я верил только в то, что именно теперь решительно ни на что в жизни был не способен. А надо было как-то брать себя в руки. Совершенно непонятно как. Ведь следующий выход был наш.
А позади