Затем мягкая ладонь коснулась моей ладони. Всенародный кумир, идол миллионов поклонниц, подносил для поцелуя мою скромную руку к своим губам, вопрошая взглядом: «Можно? Я правильно делаю?» А я и взглядом, и легонько покачав головой, давала ему понять: «Не надо… Вы – Кесарь, а кесари не целуют руки простым смертным».
Игра глаз заняла лишь секунду, и Марк выпалил:
– Позвольте выразить вам сердечную благодарность за то, что пригласили на романтическое празднование вашей помолвки!
Моя реплика.
– Но что же вы стоите так далеко друг от друга? – я погладила Фуджи-сан по плечу, а она скромно потупила очи. Выполнено безукоризненно! Она – юная девушка из провинции, впервые в жизни видела этих белобрысых чудиков, крикливых, размахивающих, как макаки, руками, жахающих, как пощёчины, непродуманные фразы. Марк уже провозглашал обычаи англичан на помолвках, а я подхватывала:
– Ну не стесняйтесь, Мураниши-сан, обнимите невесту! Вы удивительно сладкая парочка!
По-моему, в двух последних словах у меня зазвучала фальшь. Но режиссёр молчал. К нам приближалась фурия, Мичико, истинная невеста Мураниши-сан. Её играла потомственная актриса Соноэ Оцука, с холёным лицом, невероятно популярная, говорящая по-французски. Но без body line.
Тут начался переполох. Татьяна, закатывая глаза, чуть не упала в обморок из-за постыдного ляпсуса, совершённого англичанами. Чужестранцы опозорились! Приняли простую служанку, случайно оказавшуюся рядом с хозяином Мураниши, за его невесту! Режиссёр удовлетворённо произнёс: «Стоп! Переходим к третьему акту». А я врубилась наконец-то в замысел картины. Драматург Инуэ-сан выставляла нас, благородных англичан, на посмешище. И тысячи зрителей будут забавляться, глядя на наш бред и культивируя ксенофобию.
Я нашёптывала свои соображения на ухо Марку, а он, не реагируя, произнёс мудрую вещь:
– Какая разница! Играй то, что тебе велят! И получишь за это свой миллион.
Да-а, аргумент был веским. И деваться было некуда. Но мне не хотелось выглядеть посмешищем для японской публики. За отечество, так сказать, обидно.
Перерыв. В сумке у меня лежали бутерброды, а Татьяна запаслась ланч-боксом. Мы уселись в холле на дерматине. Фуджи-сан, весёлая и беспечная, проходила мимо, в туалет. Увидев нас, она замедлила шаг и по-свойски спросила:
– Что, обедаете?
Мы с Татьяной дружно закачали головами – «Да, вот… обедаем…»
– А мне бы надо похудеть, – легко призналась в самом сокровенном богиня японского театра и кинематографа. Какая же она всё-таки простецкая!
– Нет-нет, что вы, госпожа Фуджи! Не мучайте себя диетами! У вас прекрасная фигура! – это я так разгорячилась. А Татьяна молчала. Лишь бросила скучающий взгляд в спину уходящей звезды.
Я ела бутерброды, слушала опытную Татьяну, наматывая на ус ценные сведения о шоу-бизнесе. Для своего актёрского