В лазарете, кроме Лехи, находились еще двое пациентов: девчушка, рассекшая себе чем-то руку до мяса, и мужчина с воспалением легких. Девочка то и дело принималась хныкать, пряча лицо в подушку и прижимая покалеченную руку к груди, а мужчина временами злобно шипел на нее и тут же заходился в кашле.
Из-за ширмы показался Доктор. Кивнул, пропустил меня к Леше и удалился. Сталкер уже лежал на подушке, не хрипел, не стонал, только блаженно улыбался. Боль на время перестала терзать его.
– Эй, Циркач, смотри, – он откинул укрывавшую его ткань в сторону.
Гнилостный запах усилился, а я увидел почерневшую, распухшую и будто разваливающуюся на части руку.
– Отрежут, – вздохнул парень, накидывая покрывало обратно.
Но я успел заметить такие же черные пятна у него на боку. По спине пробежал холодок.
Не жилец.
Он – не жилец.
Я смотрел на него и думал: вот такое непредумышленное отсроченное самоубийство. По собственной глупости.
– Зачем тогда встал? – вздохнул я. – Ты чертов кретин!
Мои слова звучали, как начало хорошей выволочки, и может, оно и к лучшему. Пусть он думает, что мы с ним еще вернемся к этому разговору, и уж тогда он получит от меня по первое число!..
Но мне-то все было ясно. Он не протянет долго.
Леша улыбнулся.
– Тебя прикрыть хотел.
– Что?
– Тебя, говорю, прикрыть хотел. За твоей спиной еще одна летела, – он заулыбался шире, но улыбка больше напоминала мышечный спазм. – Ты ее не видел. Она бы тебя задрала.
Я не нашелся, что ответить. Что тут скажешь? Спасибо? Себя загнал, товарища подставил, помощничек.
– А вскочил зачем? Мог бы лежа дать очередь.
Парень пожал плечом. Одним.
– Не знаю. Сглупил.
И улыбнулся. Чего он все время улыбается?
– Циркач, подай мне, – Леша кивнул на кружку, оставшуюся на столе.
Взяв ее, я почуял знакомый сладковато-кислый душок.
Заметив выражение моего лица, сталкер усмехнулся.
– Да-да, оно самое, о чем ты подумал.
Он оперся на здоровую руку и перевернулся на бок. Мне пришлось поить его самому.
Леша сделал два больших глотка, сморщился и рухнул обратно на подушку. Он лежал тихо и неподвижно, только размеренно вздымалась под покрывалом его грудь. Я подумал было, что парень уснул, и хотел тихо выйти, как вдруг он окликнул меня.
– Циркач, стой.
Мне пришлось вернуться. Леша лежал, закрывая верхнюю часть лица ладонью – свет лазаретных ламп теперь резал ему глаза.
– Знаешь, Циркач, я часто вспоминаю, как ты…
– Как я – что?
Мне показалось, что он вот-вот скажет что-то очень важное.
– Когда я был еще маленьким, ты устроил для нас представление, помнишь?
Леха смотрел в потолок и не видел моей горькой усмешки.
Я помнил.
Глава 5. Дешевые чудеса
Какие