Стрельников жонглировал человеческим жизнями с дьявольской легкостью – травил, стрелял, резал, устраивал катастрофы, устраняя неугодных и провинившихся. С искренней самоотдачей трудился на новое правительство и фигурой считался неприкосновенной. Посему в выборе гнусных средств не стеснялся и после актов особо не прятался, заметая следы порой слишком небрежно. Но фантазию проявлял замечательную, потому как просто так кого шлёпнуть – безыскусных мерзавцев и так полон эшелон.
Сейчас же дельце предстояло в высшей степени интересное. Надобно было учинить расправу над знаменитым французским журналистом, пребывающем в молодой Советской республике по заданию французских коммунистов. И Виктор озадачился не на шутку. Хотелось всё сделать не просто чисто. Виртуозно. Чтоб никто ничего даже не заподозрил.
Жюль, так звали француза, человеком был не просто авторитетным и в широких европейских кругах известным, но прямым и открытым, поэтому и русские репортажи его читали по всему миру. В острых статейках вездесущего иностранца наряду с положительными отзывами о послереволюционном строительстве общества звучало много такой критики, с которой нынешние правители согласиться не могли, но и напоказ всему белу свету переборы свои, жестокости и глупости выставлять, естественно, не стремились.
Самое ужасное, что Жюль не давал абсолютно никаких поводов к собственному выдворению за пределы молодой соцреспублики. Более того, в столицу, коей вновь стала Москва, за правительством, где был бы под неусыпным чекистским оком, проклятый иноподданный не последовал. Остался в Петрограде-городе, бунтарскими своими настроениями известном. Недобитые эсеры и монархисты, те, что не покинули Россию с первыми волнами эмиграции и чудом выжившие, потихоньку выползали из затхлых нор своих, и, будучи людьми бесспорно грамотными, настроение вокруг себя создавали нервическое. Француз хоть и был честным коммунистом, в стороне от стихийных и, увы, не всегда бескровных, дискуссий оппонентов с большевиками оставаться не мог. Тем и заслужил тайное недовольство власть имущих.
Стрельников, получив задание, хотел было поначалу изобразить пьяную драку с летальным исходом, да вот только Жюль совсем не потреблял ни вина, ни чего покрепче, а посему мест разгула буйной шантрапы избегал и в позднее время в одиночку не шлялся. Можно было устроить вооружённый налёт на квартиру, да только жил француз в номерах «Англетер», плотно и неусыпно охраняемых чекистскими да военными патрулями. Своих же подставлять ну уж никак не смотрелось. Да и просто травануть подонка тоже б выглядело моветоном – ресторанная кухня при номерах славилась свежестью продуктов и мастерством поваров старой школы. Гастрономическое лицо города! А в иных местах, если только не