– Лизка! Лизаветта! Беги быстрее сюда! Встречай дорогого гостя! Сам Григорий Лукьянович к нам пожаловали!
У Ратмира перехватило дыхание. Он сразу узнал в коротышке того садиста, что с нескрываемым удовлетворением принимал участие в недавних казнях на Троицкой площади и сам лично отрезал ухо у дьяка посольского приказа Висковатого. Ратмир опустил глаза, пряча ненавидящий взгляд, и мысленно повторил про себя, запоминая: «Григорий Лукьянович».
– Да где же ты, проклятая дура?! – засуетился Митроха и, не выдержав, сам кинулся обслуживать дорогого гостя. Схватив по ковшу с водкой и пивом в руки, он угодливо закивал в сторону свободного широкого стола в нише каменной стены. Прямо над нишей был укреплён один из многочисленных подсвечников с горящей толстой восковой свечой: – А вот сюда, вот сюда присаживайся, Григорий Лукьянович! Вот местечко для тебя и твоих ребят. И свет вам тут, и шума с улицы не будет слышно.
– Это почему же туда?! – недовольно прогудел тот и махнул рукой в сторону стола, за которым сидел Ратмир. – Я хочу сюда – на своё место! Ты забыл, что ли, Митроха, что я в прошлый раз это место приказал за мной оставить.
– Ой, голова моя пустая! Не изволь гневаться, Григорий Лукьянович! Сейчас всё уладим! – Митроха кинулся к Ратмиру и жалостливо зашептал ему прямо в ухо: – Брат, выручай! Видишь же что за человек! Уступи ему это местечко, а? А я с тебя за ужин-то ни полушки не возьму в этот раз.
– Хочу на своё место! Я тут завсегда сижу! – рыжебородый Григорий Лукьянович уставился на Ратмира тяжелым буравящим взглядом из-под густых, медного цвета, бровей.
Ратмир внимательно посмотрел ему прямо в глаза и усмехнулся:
– А я, Григорий Лукьянович, и не против. Раз тебе сподручнее здесь сидеть, то и мне не составит никакого труда пересесть на другое место.
– Так ты знаешь меня? – удивлённо вскинул брови невысокий опричник, и недоверчиво добавил: – И спорить со мною не станешь?
В зале опять наступила тишина.
Опричник подошёл к столу и, шумно сопя, забрался на скамью с противоположной от Ратмира стороны.
– Кто же тебя не знает, Григорий Лукьянович, – пожал плечами Ратмир. – Да и было бы из-за чего спорить.
Он потянулся было за своим ковшом с медовухой, но ковш вдруг выскользнул у него из рук и заскользил прямо в сторону опричника. Тот откинулся было к стене, но Ратмир быстро привстал и, нагнувшись над столом, схватил ковш у самого края стола, задев при этом нечаянно бороду опричника.
– Ох, ты смотри мне – аккуратнее! – недовольно пробурчал тот, приглаживая рукой свою рыжую бороду. Из-под грубой чёрной рясы у него просвечивал золоченый кафтан, усыпанный самоцветами. – Чуть всю бородёнку-то мне