На следующий день в поселок Ущелье прибыла Наташа Суарес. Она была из Бразилии. Это была склонная к полноте девушка с кожей землистого оттенка, с маленькими, близко посаженными глазами; волосы у нее были похожи на паклю. В общем, у нее были все данные, чтобы до конца жизни остаться одинокой. Наташа не хотела остаться одинокой. О лаборатории Вакано она узнала от подруги, вернувшейся с Марса. Деньги, те самые сорок тысяч, получила, продав дом и все имущество.
Через два дня прибыл и Дэвид Рискин. Он, как и Наташа, был с Земли, из Штатов. Ему было тридцать три года, он был биржевым брокером, достаточно обеспеченным человеком. Но деньги не принесли ему счастья. Ходил он с трудом, припадая на правую ногу. Скрюченные, прижатые к груди руки едва могли удержать компьютерную мышь. Говорил тоже не быстро, язык не слушался. Все это были последствия незалеченного детского паралича – родители, вечно занятые выяснением своих запутанных отношений, не слишком много времени уделяли не слишком желанному ребенку. О существовании лаборатории он услышал от знакомого в Нью-Йорке, а адрес Вакано узнал уже здесь, на Марсе.
Введение плазмы, первый этап переделки организма он переносил очень тяжело. То ли организм так реагировал на искусственную кровь, то ли Дэвид Рискин просто не умел терпеть. Во всяком случае, его крики разносились по всему куполу; Марта уходила к родителям, а Гром слонялся по пустыне. Вакано тоже не мог спокойно работать. Один Чжан оставался невозмутимым. «Просто он очень слабый, – объяснял он доктору. – Везде слабый – не только тело, но и дух. А хочет стать сильным. Это трудно. Это не тело кричит – дух корчится. Так будет еще какое-то время. Пять дней, десять дней. Потом он или сдастся, уедет, и деньги назад потребует – или останется. И уже не будет кричать».
Рискин остался. На двенадцатый день после введения плазмы крики прекратились, на пятнадцатый пациент стал ходить – прямо, уверенно. Руки распрямлялись медленнее, но распрямлялись. Когда изменения стали очевидными, Дэвид проникся к доктору Вакано глубоким уважением, слушал каждое его слово, как какое-то откровение.
С Наташей все было проще. Она менялась именно в том направлении, как было запланировано, превращаясь пусть и не в красавицу, но в симпатичную, полную жизни и очарования девушку. Когда боль, терзавшая ее в первые дни, утихла, Наташа начала петь. Так они и проводили дни: Дэвид гулял – вначале по куполу, а затем и по пустыне, – Наташа пела. «Сердце радуется, на них глядя», – говорила Марта. Петр был с ней согласен.
Они стали готовиться к отъезду. Петр заказал билеты на шаттл, забронировал номер в римском отеле. Договорился с Чжаном, дал ему подробные инструкции. Китаец не только не возражал против того, что на него возложат заботы о двух пациентах, но даже был этому рад.
Правда, Петру и Марте пришлось задержаться еще на несколько дней: пришли еще три заявки, две от девушек, одна от молодого парня, и надо было обработать полученные данные, составить свой вид плазмы, свою программу перестройки для каждого случая.