Он залез в карман и протянул деньги – новенькие остро пахнущие пятитысячные купюры. Мне так захотелось их взять, что даже зачесались ладони.
– Ну что вы как ребенок? – сказал он. – Почему не хотите-то? Обиделись? Простите его, у него дочь пропала.
Я пожала плечами.
– Почему не хотите, Света?
– Потому что она не в секте. Искать там – бессмысленно.
– Я тоже так считаю. И я не прошу вас искать в секте. Я прошу вас просто искать…
Из подъезда вышел Тигран. Довольный, он осмотрел двор, привыкая к солнечному свету. И тут увидел Ламборджини. Рот его трогательно приоткрылся.
Я отвернулась, посмотрела на небо.
– Света, вы же разумный человек, – сказал Демичев. – Алексей Григорьевич сказал, что заплатит десять тысяч долларов за каждый факт, который сочтет важным. И двести тысяч долларов, если вы ее найдете.
Жевательная резинка вдруг показалась мне безвкусной. Я вынула ее изо рта. Ломаясь дальше, я становилась смешной даже для себя самой.
– Напомните, пожалуйста, где вы нашли мой телефон.
– Через месяц после ее исчезновения мы обнаружили ее машину. Она стояла на бесплатной стоянке в Солнцево. Он был в бардачке.
– Кажется, записан на бумажку…
– Не совсем.
Левой рукой он достал из внутреннего кармана небольшой листок, упакованный в пластик. Его я взяла.
Я увидела номер своего мобильного и ниже слово «Света». У листка была шапка: «Салон «Одаликс». Красота как искусство» и два желтых квадрата сбоку. Я вдруг поняла, что уже видела этот знак.
– Так это листок из фирменного блокнота? – произнесла я. – Полиция мне этого не говорила.
– Ну… Они ведь не знали, кто вы и как связаны с ее исчезновением. Они осторожничали.
– Больше осторожничать не надо?
– Да что ж теперь, – вздохнул он. – Полтора года прошло. Какая уж теперь осторожность…
– И что такое «Одаликс»?
– Салон красоты. Но не возлагайте на этот факт особых надежд. Мы разговаривали с ними несколько раз. Ни вы, ни Галя там никогда не были.
– Я не была, это точно…
Затем я помолчала, глядя на свое отражение в окнах Ламборджини.
И сказала.
– Давайте деньги. Я попробую.
Глава 5
Салон «Одаликс» оказался в Сокольниках, во дворах, почти в такой же заднице, что и мой барак. Даже, пожалуй, поконцептуальнее: он занимал угол туберкулезной клиники.
Внутри салон больше напоминал склад – какие-то коробки, пустые стенды, парикмахерские кресла, обернутые пластиком. И лишь в глубине – пара зеркал, в которых отражались скучающие мастера в черных фартуках с желтыми квадратами.
– Господи! – сказала