Сейчас бы лук! Но пока достанешь, пока натянешь, стрелы отыскать… Ну и дубина – почему не подумал, что надо оружие держать наготове?!
Мысли бежали сразу во все стороны. Чуть опомнившись, Берест вновь метнулся к отцу. Надо перевязать… Едва понимая, что делает, Берест поволок его к избе – неподвижное тело казалось очень тяжелым.
От Гвездоборова двора к Новакову концу, что выходит к святилищу, неслись люди – женщины с детьми, отроки, два молодца. Это были Бурегостевы домочадцы – их двор крайний возле Гвездоборова. Бежали они к городцу, и Берест сообразил: надо с ними. Чужаки уже высаживали дверь в Медункину избу. Издали казалось, что они из железа – точно, нави. Ворвались, и вскоре оттуда вылетели, выброшенные невидимой силой, и сам Медунка в одной сорочке, и его простоволосая баба, и двое детей-подростков.
От Коняевой избы чужаков отделяло только три двора. Берест затащил отца под навес у двери, уложил на рогожу и метнулся внутрь.
Мать уже стояла перед лежанкой, Мотылица, босиком и в свитке, тянула за ворот брата Огневку, чтобы просыпался скорее.
– Там… бесы какие-то… бьют наших… бежим… – Берест сдернул Огневку с полатей, потом ухватил второго брата, Журчалку. – Живее! Отец… помогите занести… он сам не может…
Сейчас бы убраться подальше, укрыться, пересидеть. Огородами – в овраг, а там на дальнем конце лес.
Кучей вывалились на крыльцо. Мать и Мотылица кинулись к отцу, запричитали. Над весью стоял крик – человек десять малинцев, почти одни женщины, бежали в сторону святилища. У Слепакова двора трое мужиков дрались рогатинами с двумя всадниками; тусклой молнией над схваткой летало лезвие меча.
Это же русы, вдруг сообразил Берест.
Не навьи никакие вырвались по осени. Русы, те самые, что перебили с полсотни бояр и отроков вместе с Гвездобором. Они вернулись. И не знатная жена Ольга и услужливые отроки с заискивающими улыбками, а воины в шлемах и кольчугах, с мечами, копьями, боевыми топорами.
Давно темнившая небо туча рухнула на землю железным градом. От смертного страха путались мысли.
– Бегите, бегите! – Берест бросился назад к крыльцу, схватил мать и сестру за руки, толкнул вперед. – В городец!
Увлеченные общим потоком, те понеслись за всеми. Берест поневоле было побежал следом и тут увидел: на том конце ждала стена из всадников. Глаз в смятении не мог их подсчитать, казалось, там целый строй, будто железный тын, полсотни или сотня. Все бегущие попадали прямо к ним в кольцо; ударами плетей и криками русы принуждали людей валиться наземь и закрывать голову руками.
Это ловушка. Одни гонят туда людей, а другие хватают. Нельзя к городцу бежать!
Берест подался назад. Мимо него рванулся Огневка, и Берест почти безотчетно поймал его, потянул назад.
– Пусти! – десятилетний младший дрыгал ногами и вырывался. – Там мама!
Берест и сам всем сердцем рвался за матерью