– Да можно в ближайшие дни, в пятницу или в субботу.
– В субботу и в воскресенье, я еду к детям, в пионерлагерь. Так что скорее всего в пятницу, в часов пять, у костела Магдалены, а оттуда и пойдем.
– Буду ждать, – сказала Лена и повесила трубку.
В пять часов в пятницу, как штык, все стояли под Магдаленой и ждали Лену. Лена подошла запыхавшись и извинилась за опоздание. Сегодня она немного подкрасилась и стала совсем очевидно, что перед нами молодая женщина. Да и одета была не в бесформенную кофту с отвисшими карманами, а в хорошенькую светлую юбку и голубую кофточку, которая оттеняла её серо-голубые глаза.
– Вот знакомтесь. Это Лина, это Соломия.
– А я Лена. Вернее Олэна, но мой бывший муж был русским и как-то переименовал меня в Лену. Я полюбила это имя и теперь все меня знают как Лену.
– Вообще то хорошо и Олэна, – сказала Соля, обидевшись на Леныного мужа.
– Да, хорошо, – миролюбиво сказала Лена. – Я ему сто раз говорила, а он всё Лена, да Лена, пока я не стала отзываться, а потом и сама привыкла.
– Видно вы очень любили своего мужа, что так легко поменяли имя? – как то даже с завистью спросила Лина.
– Да уж всяко, был небезразличен, а когда разошлись, – упреждая очередной прямой вопрос Линки, продолжала Лена, – так я даже болела, еле-еле пришла в себя, но это всё в прошлом.
– Вот здесь, – сказала Лена и показала на особняк, который был в глубине небольшого, живописно запущеного дворика.
Дорожка к входным дверям из щербатых старых плит. Справа и слева невысокие подпорные стеночки, ограждающие травяные газоны, на которых раскинулись кусты серени. Они наклонили над дорожкой свои раскидистые ветки с отцветающими, но ещë пахнущими кистями. Раньше этот дом принадлежал, несомненно, одному хозяину. Теперь, справа от входных дверей было три звонка. Лена позвонила в средний и мы стали ждать реакции. Никакого движения не происходило и Лена протянула руку, чтобы ещë раз позвонить, но не успела, потому что вдруг, совсем рядом, мы услышали скрипучий старческий голос:
– Нэ надо дзвонить. Я уже здэсь, – с явным польским акцентом сказала женщина и открыла довольно тяжелые двери.
Мы гуськом вошли в прихожую, женщина выглянула во двор, посмотрела направо налево, потянула носом:
– Еще пахне бузэк, еще мам вонх, – и она неожиданно вполне мило улыбнулась. – Ну цуж, миле пани, проше до покою.
В небольшой прихожей пахло кошками и мастикой. Хотя эти два запаха взаимно исключали друг друга как наличие кошек исключает порядок, но в прихожей было чисто. Небольшое окошко выходило во двор и давало немного света, поэтому в прихожей было темновато. Под стеной стояли стулья, небольшой столик с польскими журналами «Кобьета и жице» и «Пшекруй». Дальше были приоткрытые двери в соседнюю комнату, побольше.
– Проше