– Эй, что ты за чудо-юдо такое? – спросил Крыс, с презрением разглядывая кикимору.
– Евдоха я, – чуть слышно ответила она. – Кикимора болотная.
– Дурында ты, болотная! – захохотал Крыс. – Чего в город то пришла?
– В поисках лучшей доли. Работу найти и жить красиво.
– А что ты умеешь делать? – не унимался Крыс.
– Читать, писать, считать, – обрадовалась кикимора.
– Нашла чем город удивить! – рассмеялся новый знакомый. – Тут все умеют и читать, и писать, и денежки считать. Да и на кого ты похожа?! Лохматая, косматая и наряд, какой-то нелепый.
Евдоха совсем растерялась и поникла.
– Так и быть, – смилостивился Крыс. – Будешь у меня подручной.
– А что мне надо делать?
– Я в одной конторе работаю, – заважничал серый толстяк. – Будешь у меня на подхвате: яблочные объедки таскать, корки от бутербродов и ещё, что приличное в мусорных корзинах попадётся.
Так и потекли серые рабочие будни некогда весёлой и жизнерадостной кикиморки. Стала Евдоха молчаливой и незаметной. Работала она, не покладая лап, да только такая работа совсем была ей не по душе. И поздно вечером, забившись в уголок притихшей конторы, за трубами, она напевала грустные песни. За этим занятием её и застал Крыс.
– Что-то ты, кикимора болотная, совсем заскучала, – подытожил он. – Иди-ка ты в зверинец на улице Звёздной. Там набирают всяких неведомых зверюшек на потеху публике. Там тебе и место. А себе я другую помощницу найду, – сжалился Крыс. – Всё равно от тебя проку мало.
Подалась Евдоха в зверинец на улице Звёздной наниматься на работу, где и приняли её с радостью. Только переодели в модную одежду, а то не кикимора, а деревенщина какая-то. Нарядили её в красное платье и туфли на каблуках, от которых у Евдохи тут же заболели лапы, но новая городская жизнь требовала изменений. И поселили в отдельные апартаменты за стекло. Всё хорошо складывалось у кикиморы. Сытая жизнь началась. Новые наряды, удобное жилище. Поклонники, которые приходили в зверинец послушать её песни. Цветы, овации. Да только в скором времени затосковала Евдоха.
– Сижу я тут за стеклом: в холе, в неге, песни пою. Сотни глаз за мной следят каждый день и никуда не скрыться от них, не спрятаться. И огород разбить негде – цветы и ягоду посадить. Эта лучшая жизнь, такая скучная оказалась. То ли дело моё болотце: кочки, камышики, да клюковка, ребятишки лесные, – размышляла она. – Домой хочу, да и лапы ломит от каблуков.
Начала кикимора тосковать, болеть, перестала песни петь, да и уволилась из зверинца. Вышла на улицу, а как в лес-тайгу вернуться не знает. В город то шла на веки вечные поселяться, вот дорогу назад и не запомнила. Села Евдоха в парке возле фонтана и пригорюнилась. А тут ворона мимо скакала, крошки собирала
– Чего это ты не в себе,