А на следующий день началось торжество.
На пути следования кортежа московские улицы представляли необычайный вид. Все лавки заперты, нигде не видно ни экипажей, ни пешеходов. Вся жизнь как бы отхлынула от города и вся прихлынула к его центру, к Кремлю…
И вот – Красная площадь.
Про себя Георгий невольно ахнул.
Сотни тысяч людей занимали кремлевские площади и стояли вокруг его стен. Это было сплошное море голов.
Толпа хранила торжественное молчание.
Взоры всех были обращены были лишь в одну сторону – на императорский кортеж.
Впереди казаки подняв подвысь высокие пики с бунчуками, за ними кавалергарды в блестящих касках, с серебряными двуглавыми орлами, дальше – Собственный Его Величества конвой в живописных ярко-красных черкесках… Конные герольды с поднятыми жезлами… Гвардейские конные трубачи с гербовыми трубами…
Регент ехал на коне светло-серой масти. На нем был мундир Гвардейского морского экипажа без знаков различия. (Предварительно он забраковал несколько предложных коронационных облачений остановившись в конце концов на флотской форме. Что до чинов – то увы – присвоить их ему было некому).
Рядом с Георгием на мышастом пони ехал наследник-цесаревич, великий князь Михаил. За ним следовали великие князья, иностранные принцы и знать рангом пониже, за которой в золотой карете, запряженной восьмеркой белых лошадей, следовала вдовствующая императрица. Рядом с ней сидели Ольга и сгорбившаяся выглядевшая усталой Ксения Александровна.
Парадные, запряженные цугом придворные кареты с верховыми форейторами, предшествуемые верховыми чинами конюшенного ведомства, расшитые золотом мундиры придворных, участвовавших в процессии, и ярко-красное с золотыми позументами одеяние многочисленной прислуги – все это, словно купаясь в ярких лучах августовского солнца, переливало всеми цветами радуги и ослепительно сверкало.
Мгновенно громадная площадь огласилась восторженными криками. Детский хор в двенадцать тысяч юных звонких голосов, управляемый полутора сотнями регентов собранных по церквам и обителям Московской губернии, исполнял «Славься…»…
Пушечная пальба, перезвон колоколов, крики толпы – все это сливалось в какой-то невообразимый гул.
Спешившись у Лобного места Георгий вошел в самую известную и почитаемую московскую часовню Иверской иконы Богоматери, где его благословил епископ Алексий.
Оттуда император направился к красному крыльцу Большого Кремлевского Дворца, где его встретил с хлебом-солью обер-церемониймейстер князь Долгорукий…
Да – признаться даже Георгий был поражен увиденным.
… Предвкушением редкого зрелища – кремлевской коронации, царского шествия и проезда по улицам столицы в сопровождении нарядной свиты, торжественных приемов – равно