Современный Евгений Онегин. А. В. Савельев

Маркса здесь великим,

      Как членов всех Политбюро,

      И их портреты клеем липким

      Лепил дежурный у ворот.

      Онегин стал читать журналы,

      Где появились маргиналы,

      И модным словом «хозрасчет»

      Нас подурачили еще.

      Но позже он другим увлекся:

      Философический журнал

      К нему случайно в стол попал,

      Где коммунизма ортодоксы

      Не мудрецами стали вдруг,

      А мракобесами наук.

XVIII

      И он принялся за Гольбаха,

      Бруно, Гельвеция, Руссо,

      Декарта, Маркса, Фейербаха,

      Et cetera, держа фасон.

      Ты, может, удивлен, читатель,

      Тем выбором? Но знай – издатель,

      В солидном кресле что скрипит,

      Всегда общественные чтит

      Законы, и идеализма

      Не допустил бы никогда.

      В библиотеке в те года,

      Армейской, окромя мат-изма,

      Попсы и Марксовых друзей,

      Что взять еще? Не вру, ей-ей!

XIX

      Он не следил элит вращенья,

      Что надвигалось из Москвы,

      Не думал, как меняет мненья

      Его правительство. (Увы!)

      Не жил с мечтой о перестройке,

      Как бомж у ельцинской помойки,

      Гранит советских грыз газет,

      Не ведая про интернет.

      Он был простой и славный малый,

      Желавший вникнуть в суть вещей,

      Понять, откуда бьет ручей

      Всей лжи. Но не понял нимало,

      Поверив, «вором» стал что вдруг

      Галины Брежневой супруг.

XX

      Но русской цвет литературы

      Онегин здесь сильней любил.

      В ней не было PR-халтуры,

      Что школьный произвол растил.

      Ему сюжеты тут встречались,

      Что разуму не покорялись.

      Мысль цепенела, и едва

      Он к ней подыскивал слова.

      Какую бы ни брал он книжку —

      Лескова праздные сказанья,

      Набокова иносказанья,

      Толстого (графа чтил он слишком) —

      Любая, в душу опыт влив,

      Имела стиль свой и мотив.

XXI

      Куприн, Островский, Чехов, Бунин,

      Аксаков, Гоголь… Всех назвать

      Возможно ль? Да и вряд ли будем

      Их статусы с тобой сверять.

      Замечу только, что Евгений —

      Беглец и враг богемных мнений —

      Лишь прозаический настрой

      Воспитывал весь год второй

      Солдатской службы. Быть поэтом

      Не мнил, чураясь рифм чужих,

      Врубаясь только в белый стих.

      Да в вирши, что прочел за лето.

      Поэзию хоть почитал,

      Но муз ее к себе не звал.

XXII

      Раз пять он за нее все ж брался,

      Но не найдя в ней ничего

      Полезного, опять остался

      При мнении своем: чего

      Мне средь юды попсовой рыться —

      Ночами только станет снится.

      К тому ж все эти чудаки

      От оборонки далеки.

      Грустишь, Есенина читая:

      Зачем с деревни тяжкий воз

      Он в революцию повез,

      Себя большевиком считая,

      И