– Но где же ваша дочь? – с волнением спросил Даниэль, оплатив покупку и изучая тонкую голубую вязь в уголке конверта для новорожденных. – Мы, правда, договорились лишь на пять вечера, а сейчас только два… Но я рассчитывал… я думал, что она в магазине. Хотя… какой же я дурак! Катрина, наверное, еще в колледже.
– Она… ну… – замялась женщина и глянула виновато.
– Синьора, говорите все, как есть! – попросил он и отложил конверт.
Джемма посмотрела на двух продавщиц, навостривших уши, но делающих вид, что заняты витриной, и вывела Даниэля на улицу, громко приказав помощницам элегантно и со вкусом упаковать покупки «дорогого гостя».
– Марчелло, – только и сказала она, когда они отошли от дверей на пару шагов. – Снова этот бездельник задурил голову моей красавице. Дочурка в колледж не пошла, а с утра с отцом занялась отчетами для налоговой, а он явился с цветами, что-то плел ей, потом все ж подождал, пока она дела закончит, мне тут все уши прожужжал про свои серьезные намерения. Но меня не проведешь. Знаю я таких типов. А еще и красавец! Ох, как верна народная мудрость: красивый муж – чужой муж! А этот подлец к тому же собственник и ревнивец! Не успела я заикнуться, что у Катрины новый парень, да еще какой замечательный, повар-иностранец, так Марчелло аж позеленел, усадил дочурку в машину, и только мы их и видели. Но ты звони ей, она о тебе очень нежно говорила… нравишься ты ей, – понизив голос, сообщила Джемма и умильно заулыбалась.
И Даниэль, изнывая от волнения, позвонил. Девушка охотно подтвердила их встречу, ни словом не обмолвилась о Марчелло и сказала, что ждет его в назначенное время. И вот сейчас он стоял возле ее дома с корзинкой замысловато уложенной ранней клубники. Поначалу Даниэль хотел купить цветы, но потом решил, что такие «эротические» ягоды куда оригинальнее обычного букета. И это было не только красиво, но и вкусно. Глянув на часы и поняв, что остается минута, он уже хотел подняться в квартиру, как возле него притормозила машина.
– Эй, повар, куда собрался?! – услышал он грозный оклик и резко обернулся.
Из кабриолета выскочил Марчелло и уже подлетел к нему, сжимая кулаки и раздувая ноздри. Его холеное лицо перекосилось от ненависти, черные глаза горели и казались налитыми кровью. Парень разительно напоминал быка, наскакивающего на разозлившего его тореадора, и это сравнение, пришедшее на ум Даниэля, неожиданно рассмешило,