Польского государства, опирающегося на преобразованную социально-экономическую структуру: капиталистическая перестройка шляхетского и крестьянского хозяйства должна была свершиться путем парламентских реформ, без аграрной революции, с сохранением социальной и политической роли шляхты. Непосредственной задачей Польского национального комитета объявлялось наблюдение «за национальными интересами и судьбой изгнанных с родины поляков». Для достижения национальных целей Комитет намечал путь вооруженной борьбы, поэтому в воззвании к польским воинам 25 декабря 1831 г. он заявил об отказе бывших повстанцев от царской амнистии. Обращаясь к участникам восстания, авторы воззвания разъясняли им причины его гибели: вина возлагалась на повстанческое руководство, которое «вместо убежденности в собственных силах, вместо уверенности после стольких побед либо рассчитывало на чужое посредничество, либо хотело, вопреки воле народа, помирить вас с врагом». Утверждалась неизбежность новой борьбы и победы, ибо «нет родины там, где нет свободы», и «солнце не светит рабу». Воззвание должно было внушить эмигрантам оптимизм: подчеркивалось, что для них «всюду звучит […] голос почитания и восхищения, всюду перед поляками гостеприимно открываются двери, ибо их эмигрантство благородно». «Ив этой эмиграции мы выстоим, – утверждали авторы воззвания, – пусть это станет последним испытанием нашего мужества. Народ истребить нельзя, и мы не погибли! Не погибли наш язык, обычаи, религия; не погибла память о нашем величии, о польской власти над теми, кто ныне угнетает нашу родину». «И для нас еще засветит звезда свободы, – говорилось в заключение. – Недалеко возвращение мстительной судьбы». За поддержкой в борьбе против власти монархов лелевелисты обратились к народам. Резкий протест ПНК прозвучал против попыток партии консерваторов формировать из эмигрантов легионы на службе западных держав для защиты их династических и колониальных интересов в Португалии, Алжире, на Мадагаскаре. Подобные попытки предпринимали А. Чарторыский, Л. Плятер, генералы К. Князевич и Ю. Бем. Последний выступил с отповедью Польскому национальному комитету от имени военных, которые, по его словам, не желали общаться с теми, кто не сражался, а лишь привык фланировать по варшавским и парижским улицам и использует героизм народа и славу его оружия в личных интересах. Бем считал Комитет самозванным, так как он не был избран всем эмигрантским сообществом, и обвинял его руководителей в «якобинстве», которое вредит отношениям эмиграции с французскими властями. В результате между сторонниками Бема и Лелевеля вспыхивали ссоры, происходили дуэли
21.
Французское правительство на самом деле тревожило «якобинство» лелевелистов, поскольку они были связаны с французскими масонами и карбонариями. Ян Непомуцен Яновский, Михал Ходзько, Каспер и Северин Дзевицкие, Людвик Круликовский, Михал Воллович, Артур Завиша, Рох Рупневский, Винцентый Матушевич, Константый Густович являлись членами масонской
