– Восточная дорога. У него мотороллер. Уходит.
Отчаянно виляя, пригнувшись к рулю, контрабандист мчался мимо машин по краю обочины. С рыночной площади за ним устремился «Хамви» Роджерса.
Шаталов на ходу распахнул дверцу подъезжающего «уазика» и запрыгнул внутрь.
– Двигай, двигай, Цыбуля, не рассусоливай! – ткнул перед собой пальцем, показывая дорогу. – Вон туда, за будку!
– Так там проезда нету!
– Не зли меня! И береги колеса.
– Слушаюсь!
«Уазик» проехал по грудам битого шифера и выехал с задворков рынка на сносную проселочную дорогу.
– Вверенный участок, Цыбуля, надо знать до последней тропки, понял? И жми давай, не спи за рулем! Наш друг сейчас в поля ломанется, по шоссе за ним не особо побегаешь.
Расстояние между мотороллером и «Хамви» быстро сокращалось. Внезапно беглец притормозил и съехал с асфальта в сторону, пропал из виду за густым кустарником. «Хамви» остановился у обочины, Роджерс открыл дверь, встал на подножку. Тропинка между кустами спускалась к мосточку в две доски через прихваченный льдом ручей на дне глубокой канавы. Мотороллер на секунду показался на другом склоне и окончательно исчез в зарослях. Роджерс неразборчиво ругнулся.
А «уазик» мчал по проселку, прыгая на ухабах. Когда метрах в двухстах впереди на дорогу вырулил беглец на мотороллере, Цыбуля на радостях вдавил педаль в пол.
– Ядрена-матрена, наш хлопец, собственной персоной!
Машину подбросило на очередной кочке, Шаталов приложился макушкой о потолок.
– Цыбуля, под колеса смотри! Не уйдет твой приятель, тут некуда.
Разумеется, сглазил.
С какой-то боковой тропки-дорожки, фырча слабосильным малолошадным движком, на прямой участок между мотороллером и «уазиком» полез трактор, да еще и с подводой. Цыбуля ударил по тормозам и клаксону одновременно, машину проволокло юзом по грунту.
– Твою ж!.. – Не веря своим глазам, Шаталов смотрел, как медленно-медленно, словно во сне, трактор перекрывает им путь.
С подводы спрыгнула светловолосая женщина лет тридцати с плюсом в белом халате, побежала навстречу «уазику».
Цыбуля снова утопил клаксон в руль, от пронзительного сигнала стая дроздов взлетела из кустарника, а Шаталов ощутил, как заныла и запульсировала десна под давно шатавшейся пломбой.
А этой – хоть бы хны, идет, машет руками, что-то кричит. Шаталов привстал на подножке, сквозь кабину трактора увидел вдалеке спину беглеца, спрыгнул на землю.
– Глухая, что ли? – буркнул себе под нос.
И уже громче, по-сербски:
– Освободите дорогу!
– Помогите, пожалуйста! Транспорта другого нет, боюсь, не довезу!
На подводе, полулежа в сене, стонала роженица, обхватив руками огромный живот.
– Дорогу! В сторону примите! – повторил Шаталов. Толку – чуть.
– Из лагеря