Эйб кивнул.
– Верно, мистер Уолкотт, – побледнев, сказал он. – Вы нам много задолжали.
Уолкотт почувствовал испуг Эйба.
– Ты дашь мне то, что я прошу, или я тебя отделаю.
Он нацелился стиснутым кулаком в Эйба. Лавочник отпрянул назад, ударившись головой о полку. Рози снова завизжала.
Из кухни неторопливо вышел Диллон. Посмотрев на Уолкотта, он произнес:
– Проваливай.
Уолкотт был пьян. Кукурузное виски ударило ему в голову огненным шаром. Он медленно повернулся.
– Не вмешивайся, бродяга, – сказал Уолкотт.
Диллон ударил Уолкотта в лицо, и тот покатился на пол, схватившись обеими руками за физиономию.
Диллон посмотрел на Уолкотта. Потер костяшками пальцев ладонь другой руки.
– Исчезни… вон отсюда!
Уолкотт ушел; колени его подгибались.
Эйб и Рози застыли, не произнося ни слова. Пальцы маленького еврея теребили ткань пиджака. Наконец Эйб произнес:
– Зря вы ударили его так сильно.
Диллон молча направился к двери.
– Постойте. Не уходите. Мы должны отблагодарить вас, – сказал Эйб.
Диллон обернулся.
– Ерунда, – произнес он. – Мне надо идти.
Рози дернула мужа за рукав пиджака.
– Предложи ему работу, Голдберг, – сказала она.
Эйб удивленно посмотрел на жену.
– Что, Рози… – начал он.
Диллон недоверчиво посмотрел на них. Чуть сутулясь, он стоял посреди тускло освещенной лавки. Этот человек внушал Голдбергу страх.
– Возьми его, Голдберг. Тебе нужен помощник, – произнесла Рози.
Эйб смущенно посмотрел на Диллона.
– Конечно, – проговорил он. – Это верно. Я собирался пригласить помощника. Потолкуем?
Поколебавшись мгновение, Диллон кивнул:
– Хорошо.
Майра Хоган шла по главной улице, замечая поворачивающиеся в ее сторону головы. Даже негры на минуту забывали о работе; боясь поднять голову, они смотрели на девушку тайком.
Перестук ее деревянных каблучков дразнил мужчин. Они следили за Майрой, мысленно раздевая девушку.
Женщины посматривали на нее завистливыми, ненавидящими глазами. Майра слегка покачивала бедрами. Ее крепкое молодое тело, не стесненное излишней одеждой, двигалось ритмично. Полные высокие груди колыхались под тонкой тканью дешевого платья в цветочек.
В конце улицы под жаркими солнечными лучами стояли несколько неряшливо одетых кумушек; они сплетничали, разбирая своих соседей по косточкам. Увидев идущую Майру, эти располневшие, обезображенные родами и тяжелым трудом тетки смолкли. Приближаясь к ним, Майра внутренне напряглась. На мгновение ее ритмичная, раскачивающаяся, кокетливая походка потеряла свою легкость. Деревянные каблучки застучали тише. Ее самоуверенность не имела под собой прочной основы; Майра была еще очень молода. В присутствии старших ей приходилось подстегивать себя.
На ее полных алых губах появилась смущенная