И хладнокровье его принять.
Уничтожала саму себя,
И растворилась в его словах.
Своим призреньем всегда губя,
Он оставлял ее ждать в слезах.
Но ей плевать, что разобьется,
Ей наплевать, что обожжется,
Плевать на то, что будет дальше.
Она – сторонник сладкой фальши.
Им унижаемая вечно,
Во лжи погрязла бесконечной.
Лишь им всегда себя неволит.
И он разбиться ей позволит,
А сам продолжит путь угодный,
Пусть одинокий, но свободный.
Свечи, пластилин, цвета…
День пропитан липким светом —
Тошнотворной смесью лета.
Разошёлся по портретам
Мягкий парафин.
Под палящими лучами
В галлюциногенном хламе
Разбредается кругами
Жидкий пластилин.
Белые свечки,
Цветные человечки
Выстроились в ряд —
Переплавленный парад.
Скользкими руками
Разграничат за столбами
Парафина тему спора,
Отличая по узорам.
Где своё, а где чужое
Отвечают отпечатки
На прямое и кривое
Ярким светом – неполадки,
Парафинового леса
Перетопленного в тесто.
Перемешанная масса —
Пластилиновая раса —
Разливается по трассам
Пачкает собой:
Одноцветные дороги,
Провода, столбы, пороги…
Через страхи и тревоги
Разбавляет сбой.
В обесцвеченность внедряет
Краски. Всё перемешает
В однородной странной массе
И, застынув в липкой грязи,
Все начнет делить сначала,
Подгоняя под лекала:
Свечи, пластилин, цвета…
Серость
Седое небо. Ты по дороге
Того же цвета.
Прохладный ветер. Летят под ноги
Осколки лета.
Бредёшь по лужам и в них читаешь,
Что неизбежно
Тепло – на холод, их разбросаешь
Вокруг небрежно.
И брызги отражения,
Сквозь головокружение,
Обведут кругами
В границы одолжения.
Застынет луж движение,
И снова поражение
Рисует под ногами
Сырое искажение.
Дожди и холод – они смывают
Штрихи былые,
В гнилую массу перетирают
Тона любые.
Из грязи осень. Цвета больные
Собой марают.
Тускнеют лица, и дни сырые
В права вступают
И день за днём душа пустеет,
Перед безликостью немеет.
Все больше