И все-таки месяца через полтора они выгрузили пароход. Это был большой успех кубинского пролетариата.
В последний день, сидя с Алиной на причале, я на чистом листе карандашом за 5 минут нарисовал её портрет. Получилось удачно. Изобразил её немного грустную и как бы со следами слезы на глазах. Принес с судна ей в подарок большой пакет с конфетами «Белочка» и отдал вместе с рисунком.
Она внимательно рассмотрела мое произведение и спрашивает: «Это что? Я плачу?» – «Да. Потому, что мы расстаемся». Алина подозвала нашего матроса Сашу, которому она, это было хорошо заметно, очень нравилась. Протягивает ему свой портрет: «Саша, это тебе на память». Вот бабы! Потом коротко меня обняла, похлопала по спине и пошла не оглядываясь.
И вот через несколько лет мы снова встретились. Она еще не замужем, работает в порту, так же курит сигары. Поинтересовалась как мои дела: женат, маленький сын, помощник на танкере, курить так и не научился. Ей это всё понравилось. Поговорили минут десять. Обнялись на прощанье и расстались теперь уже навсегда.
Эта девушка – самое лучшее, из всего, что я видел на Кубе.
*****
На танкере, тем временем, скопилось такое количество «смывок», что надо было как-то решать эту проблему. Пароходство в ответ на наши вопросы блеяло что-то невразумительное. Капитан нашел выход самостоятельно. Договорился с портовыми властями: мы выходим из Гаваны, а что мы будем делать в море – никого не касается. Вернемся недели через две в чистом виде. Отход из порта и возвращение нигде не фиксировать.
Ночью снялись, тихонечко прошли в темноте мимо до слез знакомого замка Моро, в открытое море и легли курсом примерно на северо-восток.
Мы тогда еще не знали, что этот курс, вопреки всем законам географии, приведет нас в Индийский океан в Читтагонг.
КИ-САЛ
На следующее утро, уже в море далеко от Гаваны, капитан устроил за завтраком в кают-компании небольшое командирское совещание.
Решено было найти среди островов в Карибском море такое место, где не бывает людей, самолетов, пароходов и вообще никого не бывает. То есть место, где мы со своим танкером могли бы потеряться на некоторое время. В то время это было возможно. Никакого автоматического слежения за положением судов и спутникового мониторинга тогда и в проекте не было. По решению капитана мы должны были