После обеда Станислав решил немного прогуляться по центру Петербурга. Неспешной, но привычной деловитой походкой он расхаживал по аллеям Михайловского сада, не замечая улыбок и мимолётных взглядов, которыми его щедро одаривали девушки. Этот представительный мужчина в тёмном пальто, с дипломатом в руке, с аккуратной стрижкой и гладко выбритыми щеками привлекал женское внимание. Наиболее бдительные дамы даже успевали заметить отсутствие обручального кольца на его безымянном пальце. Правда, ответной улыбки им добиться не удавалось – незнакомец был полностью погружён в себя и, казалось, целиком находился во власти каких-то своих мыслей.
Дойдя до Марсова поля, Станислав сел на лавочку, достал из кармана сигареты с содержанием никотина 0,9 мг и флегматично закурил. Вдруг из глубин сознания выплыла фраза давно забытого стихотворения: «…Айсберг вплывает в тропики. Выдохнув дым, верблюд рекламирует где-то на севере бетонную пирамиду…».
«Она любила Бродского… Она любила, а я – нет. А теперь его строчки – всё что осталось мне…» – пронеслась внезапно-отчаянная мысль где-то глубоко в сознании Станислава, вызывая легкую дрожь и мурашки по спине.
С невыносимой тоской во взгляде мужчина огляделся по сторонам. Ну вот опять. Опять он вспомнил. Он не может не вспоминать. Как бы ни старался взять себя в руки и продолжать жить дальше.
Вдруг ему на глаза попался толстый ежедневник в бархатистой розовой обложке, лежащий на соседней скамейке, такой же потерянный и одинокий, как и он сам. Стас ухватился за этот предмет, как утопающий за соломинку – всё, что угодно, лишь бы отвлечься от гнетущих мыслей. Он резко поднялся с места, воровато огляделся по сторонам и, никого поблизости не заметив, взял находку в руки и раскрыл где-то посередине.
– О, да это, похоже, дневник! – все страницы были исписаны аккуратным и ровным женским почерком.
Станислав не был любопытным человеком и терпеть не мог сюрпризы во всех их проявлениях, даже самые приятные. И уж тем более он никогда в жизни не стал бы подбирать забытые кем-то вещи и читать чужие дневники. Но в тот момент ему это было так же необходимо, как кислород необходим человеку на тридцати метрах под уровнем моря: Стас решил во что бы то ни стало вернуть себе если не хорошее, то хотя бы сносное расположение духа без примеси безнадёжных мыслей, которые, словно дёготь, отравляли даже самые удачные его дни. А что поможет развеяться лучше, чем наивные