Разлом. Лариса Ханкишиева

научная интрига, в центре которой я оказалась. Меня обвиняли в скороспелости суждений, не имеющих серьезную научную подоплеку, а после напечатанной в солидном научном издании статьи кое-кто даже приписывал мне шарлатанство. В довершение ко всему, мой шеф, научный руководитель моей диссертации, по сути был того же мнения. Все, что мне оставалось – это доказать, что я права, иначе после наделанного шума моя работа теряла смысл. Надо сказать, я не раз пыталась прорваться на прием к директору местной сейсмологической станции. Но результат всегда один: либо по каким-то причинам мне отказывают в приеме, либо снабжают старыми отчетами, которые я знаю наизусть! О наличии подземных толчков в районе побережья в официальной печати публиковалось очень мало достоверных научных данных, а приведенные значения были явно занижены. Местные жители и рыбаки не раз на себе испытывали нестабильность коры в регионе, но говорят об этом неохотно – запретная тема!

      Мои желания и надежды на детальные исследования на разломе не оправдались: рейс сократили до 25 суток. К тому же шеф набрал группу студентов-дипломников, что оставляло мало шансов для полноценных работ по теме моей диссертации. Забегая вперед, скажу, что сделать пару пересечений с попутной сейсмической съемкой нам все же удалось под натиском моих настойчивых просьб, порой весьма эксцентричных. Некоторые интересные фрагменты сейсмических записей на разломе, связанные с проявлением активности земной коры, были выявлены в процессе обработки и построения карт. Я была на творческом подъеме, когда, как снег на голову, свалилась эта путевка!

      Если уж и начинать говорить о нем, то первое, что придет в голову, – счастливчик! Он весь на виду: блистательный молодой ученый с большим и светлым будущим. Кумир у студентов. Красив. Талантлив? Скорее – успешен! Просто знает, как надо, в отличие от меня, например. Именно это и делает его тем самым, чье появление озвучено: «Я здесь!» Он стал моим наваждением еще с далеких дней учебы в университете. Он закончил учебу раньше меня, хотя мы почти ровесники. Это я припозднилась, поступила не в первый год и не во второй. Пространство и время такое не прощают! Это как спущенная петля при вязании. Защитился, женился, разошелся с молодой женой. Она с семьей в отъезде. Он сам – в раздумье. Студентки души в нем не чают, но он не спешит: он один такой, а их много! Я – предмет его вечных насмешек и шуток. Он считает, что я зачахну в моем разломе, что диссертация – это всего лишь чуть расширенный диплом, и делать ее надо быстро, чтобы не успеть состариться, зарывшись в ветошь прошлых лет, что, копаясь в сомнительных научных данных, я получаю удовольствие там, где его нет! Возможно, он прав, но я уже ввязалась в дело, и здесь у нас с ним разный подход. Наверное, я всерьез заболела разломом или Андреем (а скорее, и тем, и другим), что, впрочем, мало способствовало успеху в обоих случаях. Последние два месяца я оказалась в стадии борьбы за право отстоять то, что составляло смысл моих усилий на поприще науки и любви,