Потом мы уселись по-турецки на линолеуме и начали играть в карты Оливера. Остальные торчали в мобильных, откинувшись на свои спортивные сумки. Макс ритмично стучал по полу карандашами, взятыми у Скайлер, которая делала домашку. Прошел час. Второй. Нас распустили по домам, когда тренеры посчитали, что опасность ливневого паводка миновала и можно садиться за руль.
Пока мы все сидели там, болтая и играя в карты, отстукивая по полу бешеный ритм, пытаясь вспомнить, как найти арктангенс, подремывая… что делал ты, Калеб? Куда ты направлялся? Никто не знает этого наверняка. Но последние твои слова были обо мне. Последнее место, о котором ты сказал матери, было связано со мной. Что повлияло на изменение твоего решения и хода событий? Что побудило тебя вернуться домой и снова куда-то уйти?
Эта тайна не дает мне покоя. Я хочу знать ответ. Меня гложет болезненная надежда: вдруг я что-то обнаружу в этом ящике стола, или найду написанную твоей рукой записку под той книгой, или разгляжу на календаре то, чего там быть не должно, и тогда все станет ясно как день. Тайна откроется. И я почувствую избавление.
Калеб, пожалуйста, мне нужно знать.
Вечер субботы
Что Джулиан дома, видно сразу. Папа готовит его любимый куриный пирог. Мама смотрит телевизор, поставив на кофейный столик корзину для белья и собрав на диване стопку сложенных рубашек брата.
Даже если бы родители не предупредили меня о приезде Джулиана (а они предупреждали об этом каждое утро, тем самым отсчитывая дни), сейчас его присутствие стало бы очевидным. Последние годы в нашей семье все настолько крутилось вокруг бейсбольных игр Джулиана и его расписания, что теперь мы словно и не знаем, как быть, когда он не с нами. Вот родители и пытаются всячески угодить брату, чтобы ему хотелось возвращаться к нам снова и снова. Они стирают его белье. Готовят его любимые блюда. Не лезут к нему.
Когда Джулиан приезжает, в доме царит спокойствие. И я снова нахожу свое место в нашей семье. Без брата внимание родителей приковано только ко мне. И они словно удивляются тому, каким человеком я стала.
– Где ты была? – спрашивает мама вместо приветствия, поскольку раз Джулиан дома, то я должна подстраиваться под семейные посиделки.
– Помогала Ив собирать вещи, – отвечаю я.
– Оу! – печально произносит мама, и на ее лице тоже отражается печаль. Обогнув диван, она кладет ладонь мне на щеку, и я отвожу взгляд, чтобы не смотреть в ее проницательные глаза. – Как она? Не могу поверить, что они решились на это. Что они действительно уезжают.
Я молчу. Да и что на это сказать? Шона нет и Калеба нет. Скоро не будет и Ив с Мией. И ничто больше не будет о них напоминать.
– Мне придется вернуться туда завтра.
Рука мамы напрягается. Проведя пальцами по моим волосам, она замечает:
– Но ты же не повидаешься с братом. Он уезжает