– М-да, воистину, сумма человеческих знаний конечна, в то время как дурь – беспредельна! – Огюст досадливо крякнул, – оккультист чертов! И что, он получил в итоге то, чего добивался?
– О, да! Вполне! За левой ногой сенатора оперативникам даже пришлось лезть на дерево.
– Ха! «Сердечный приступ»! Что ж, теперь он должен быть удовлетворен. Я всегда скептически относился к его мистическим теориям, но на сей раз он оказался прав. Пусть немного запоздало, но я снимаю шляпу, – Огюст немного помолчал, – а ты сам Его видел?
У Игана ушло несколько долгих секунд, чтобы собраться с силами для короткого односложного ответа:
– Да, – еле слышно отозвался он.
– Следователи уверяли меня, что у тебя полнейшая амнезия, хоть я им и не поверил. А как оно обстоит на самом деле? Ты помнишь хоть что-то из того, что случилось с тобой там, на Пракусе?
– Помню ли я? Да я мечтаю забыть об этом! – всплеснул руками Иган, – но все бесполезно. Те видения снова и снова возвращаются ко мне во сне и наяву, несмотря на то, что прошло столько лет. Воспоминания о тех жутких мгновениях в мельчайших подробностях навсегда впечатались в мою память, и их уже ничем не вытравить оттуда.
– Что же ты такое там видел, какая боль, какой ужас смогли переплюнуть все то, с чем ты сталкивался раньше?
– Боль? Ужас? – Иган махнул рукой, – да, без них не обошлось, но дело не в этом.
– Так в чем же тогда?
– Там, на краю ущелья, где состоялась наша встреча, со мной что-то произошло, но я не могу это внятно объяснить, не могу описать. Где-то глубоко внутри во мне что-то изменилось. Медицинские тесты и анализы ничего не показывают, но я это чувствую. Думаю, прикосновение Эрамонта не только искалечило мое тело, но и отравило каким-то ядом мою душу.
– После того, что случилось с вашей командой, я изучал оставленные Парчиным заметки. В них, в частности, говорится, что Эрамонт – последнее, что видит человек в своей жизни. Любой, кто близко познакомился с его когтями, отправляется прямиком на тот свет. Без вариантов. Поскольку теперь я отношусь к изысканиям покойного сенатора куда серьезней, нежели раньше, то меня интересует вполне естественный вопрос: почему ты остался жив? – Огюст хмыкнул, – тебя он, получается, пощадил. Почему?
– Пощадил? Ха! – Иган невесело рассмеялся, – да он и слова-то такого не знает!
– Почему же он оставил тебя в покое, и каким образом ты все-таки свалился вниз?
– Я прыгнул сам.
– Вот как!? – Огюст немного опешил, – но зачем!?
– Это трудно объяснить в двух словах…
– А мы никуда и не торопимся, – старик пододвинул