– Кирстен, – раздался звонкий голос Эммы, – а Арне сделал задание на лето?
– Ты про гербарий? Да, он взял его с собой.
– И много он собрал растений?..
– Эмма, – укоризненно посмотрел на нее отец, покосившись на знакомую, как бы она не догадалась об их секрете, – нехорошо хвастаться.
– Но я ведь хотела поделиться! – девочка надула губки, все в шоколадных крошках. – Арне наверняка не заходил в лес, как мы с тобой…
Улыбнувшись на то, как Сверре, скрывая неловкость, вытирает рот девочки салфеткой, Кирстен сказала:
– Он не показывал мне свою коллекцию, спроси его сама при встрече, – и заговорщицки шепнула: – Я никому не расскажу о ваших походах в лес. Ведь я сама хочу туда наведаться.
Эмма хихикнула.
– Пофотографировать? – поинтересовался Сверре, немного расслабившись.
– Нет.
Вопрос удивил Кирстен. Она не брала в руки фотоаппарат с тех пор, как в последний раз они прогуливались с Йенсом по набережной – уже больше пяти лет назад.
– А что так? Я давно хотел тебя спросить, почему ты больше не снимаешь? Твой «Городок божьих коровок» поднимает настроение нам каждое утро.
Эмма согласно кивнула.
Энген не сразу сообразила, что он говорит о той фотографии, выигравшей один из конкурсов в Драммене. Фото пришлось продать, так как Линде не хватало на похороны, а принять денежный дар от кого-либо не позволяла гордость, вот Паульсен и купил «Городок».
– Ах, «коровки»… Не знаю. Что-то нет настроения.
В глазах Сверре промелькнула грусть.
– Понимаю, – вздохнул он.
С улицы донесся автомобильный сигнал, заставивший всех отвлечься от своих дел. Старший племянник отчаянно жестикулировал с переднего пассажирского сидения автомобиля, прося багетчицу поторопиться.
Помахав на прощание Эмме, Кирстен вышла к старенькому седану серого цвета, такого же, как низкие облака, скрывавшие от Хвиттингфосса солнце почти всё лето. В дверях она разминулась с Астрид, кассиром из продовольственного магазина напротив. Когда-то бывший фотограф снимала «историю любви» для этой молодой женщины. Кассир была без куртки, раскраснелась от бега.
– Никто не видел Унни? – за стеклянной дверью ее голос звучал приглушенно, но не менее тревожно.
«Только не еще один ребенок, только не Унни…»
Порыв ветра едва не сорвал шарф с шеи девушки, вовремя успевшей схватить подарок племянника за самый краешек. Другая рука была занята стаканчиком с кофе, так что двери ей открыл перегнувшийся через сиденье Эспен, старший из сыновей Линды.
– Ты опять опоздаешь на работу, и Ингер оштрафует тебя на оставшуюся половину