1 часть
Обучать детей шахматам я начал с самого первого дня, едва научился сам. Валерка Рыжий показал мне игру и мы приступили на балконе на третьем этаже нашего Большого Дома. У нас во дворе было четыре старинных купеческих дома и один огромный – шестиэтажный – который назывался всем населением «Большой». На его торцах на всю длину располагались балконы. На эти балконы выходили идущие по центру здания длинные узкие коридоры. А в стенах коридоров по обе стороны было множество дверей ведущих в комнаты этого гигантского общежития. По углам здания располагались общие туалеты и умывальники. Позднее эти балконы стали понемногу срезать. Когда юный Зеленин упал с такого балкона на крышу нашего дома и далее полетел вниз головой на землю, настала пора прекратить эксплуатацию этих удивительно беспечных сооружений. Но в 1959 году, когда мне было только шесть с половиной лет, балконы еще наличествовали и благодаря этому именно на таком балконе я научился играть в шахматы. После того, как я тридцать раз подряд получил детский мат и щелбан, я изобрел ход е7-е6 и больше во дворе уже никому и никогда не проигрывал. Более того, через неделю я умудрился поставить мат своему учителю последним ферзем при куче его фигур. После чего уверенно приступил к обучению своих товарищей и их младших братьев. У себя на стене за печкой я нарисовал огромную, как мне казалось, шахматную доску, вырезал из бумаги изображения фигур и стал засыпать, приклеивая фигурки пластилином к доске, что создавало образ красивой шахматной диаграммы. Когда мне было одиннадцать лет и я имел уже пятилетний опыт шахматной педагогической деятельности, я наконец пришел в Свердловский Дворец пионеров где под руководством Терентьева, Юферева и Соловьева приступил к систематическому изучению шахмат «на академическом» уровне. Удостоился я и чести разбора ряда партий самим Орестом Аверкиным. Слушал лекцию и играл в сеансе с самим Ратмиром Холмовым и к пятнадцати годам сумел достичь крепкого второго разряда, что для меня было просто чудом. Параллельно этому своему развитию я развивался и как шахматный тренер окружавших меня малышей. В восьмом классе мне довелось пожить у дяди Миши на улице Крауля, 104. Это на ВИЗе. Уже много лет спустя я стал замечать, что ни одного слоучайного числа в моей биографии не обнаруживается. Вот вам простейший пример: я увлекся игрой на доске, имевшей размеры 8х8 клеток. А вот вам мой адрес в Свердловске, где я рос: Маркса дом 8 квартира 8!
Но как 104 относится к шахматам я вычислил уже в рядах Военно-морского флота.
После демобилизации мы с супругой уехали жить в Архангельск. В Соломбалу. И здесь, на Сульфате, я сразу повел шахматный кружок при Дворце Культуры Соломбальского ЛДК.
Ну а подробности как-нибудь в другой раз. Если успею…
2 часть
Итак, вечер в квартире у дяди Миши на втором этаже деревянного дома на Крауля 104.
Тётя Нэля где-то в командировке по спортивным делам. Жорик уже уложен спатки в своей – нашей с ним! – детской и мы с дядей вдвоём. Телевизор он выключил.
– Ну, хорошо! Раз уж ты так серьёзно увлёкся, покажу тебе кое-что, – говорит мне дядя доверительно. Он имеет право так говорить. До сих пор он не рассматривал меня, как юного шахматиста. Легкоатлета – да! Но шахматиста – нет! Не вышел ни лицом, ни статью.
Сам дядя Миша играл в силу хорошего кандидата в мастера. По тем временам это было очень сильно. Я уже выполнил все обязанности и по дому и по школе. И, честно говоря, хотел спать. Ещё не смертельно, но хотел. Уроки дяди Миши по шахматам мною не планировались и мне не грезились ни в один момент. Но здесь я целиком от него зависел и потому был вежлив и терпелив. Дядя раскрыл свою добротную шахматную доску – шкатулку, извлек из неё свой добротный комплект шахматных фигур стаунтоновской формы и стал показывавть мне варианты игры в дебюте.
– Вот! Смотри: белые жертвуют подряд три пешки: после е четыре, е пять, дэ четыре, е дэ, це три, дэ це, слон це четыре, це бэ, слон бьёт бэ два!
Я с грустью смотрел на дядю и думал: «Ну зачем он мне все это показывает? Я же всё равно ничего не запомню!» А дядя Миша продолжал, воодушевляясь всё больше:
– Или вот в принятом королевском гамбите лучшая защита слон е семь! И далее шах с аш четыре и на же три эф же три белые играют короткую рокировку и на же аш шах не берут пешку, а уходит на аш один и тогда белые ставят слона на же три и возникает основная позиция для этого варианта!
И тут я просто смежил очи и как бы задремал. Дядя махнул рукой.
– Ладно! Пустое это всё! Ты безнадёжен…
Прошли десятилетия. В показанных им вариантах я выиграл огромное число партий у весьма сильных партнёров, включая кандидатов в мастера и мастеров. Эти варианты я пронёс через весь свой шахматный век. И не забыл ни одного слова, ни одного жеста дяди того далекого сказочного шахматного вечера… Память оказалась бездонной!
Вот уже полвека я преподаю малышам шахматы.
Совсем не так, как написано в толстых шахматных учебниках.
И совсем