И ведь, он был добр, как и щедр, а ведь я могла и не согласиться. Потраченные деньги в нашем незавидном на тот момент положении, могли к нему и не вернутся, если они были взяты в долг. Он рисковал и все же надеялся, что благородными жестами, сможет убедить родителей согласиться на этот брак.
Так я обрабатывала себя по многу часов. Ради того, чтобы мои родные были счастливы, ради может всеобщего спокойствия и моего тоже, я решилась на этот брак, что стало предавать моему здоровью силы и я пошла на поправку.
Я сама сказала об этом маме, когда она снова навестила меня, только у меня было одно маленькое условие, я выйду замуж за этого человека, но они разрешат мне общаться с моей подругой. Видя мое сияние в глазах, мама согласилась, лишь бы я была здорова.
Вскоре меня забрали домой, на тот момент мне как раз исполнилось восемнадцать лет.
Съехалось столько гостей, что я просто не ожидала. Как говорила моя мама
после болезни, я была еще худее, чем всегда и такой маленькой, будто мне исполнилось не более четырнадцати. Но главным подарком было то, что мама сама позвала на праздник Айгулю и ее родителей.
на своем празднике я первый раз увидела Амангельды.
Мне и раньше называли его имя, но вот как-то оно не умещалось в моей памяти, а может я так сопротивлялась, не желая его запоминать.
Даже подруга была удивлена, подталкивая меня ногой под столом, когда жених вошел в зал.
Это был высокий мужчина, в светлом костюме, важный, от чего держался прямо и немного свысока посматривал не всех. Он был светлолицый, а волосы черные и даже блестящие.
Мне стало так смешно, от мысли, что я должна выйти замуж за этого человека. Я даже хихикнула невзначай. А он подошел ко мне, после того как поздоровался с отцом и с остальными гостями, сказал что-то со всей важностью своего вида и протянул мне подарочный сверток. Я поблагодарила гостя и будто впала в ступор.
Мне вдруг стало так страшно. Так безобразно отвратительно на душе, здравый смысл не желал умещать эту реальность. Ведь он увезет меня от мамы и моего дома, в свой, для меня чужой дом, где будут чужие люди, а что же его сын, который старше меня, будет называть меня мама?!
Мои руки похолодели, я дрожала, видя эту комнату с гостями, стол с множеством блюд, увлеченно разговаривающих родственников, как-то со стороны. Будто я сидела там и в тоже время стояла где-то в сторонке, не видимая никому.
Только одна подруга заметила, как я переменилась. Мое лицо, вдруг стало обретать искаженные черты, как от нервоза. Это она мне потом так сказала.
Мне стало плохо. Я едва могла дышать. Комната сжималась до минимума и я в ней была зажата, как