Прошел год. Зрение так и не вернулось, но я уже мог видеть еле заметные силуэты людей. Как потом мне объяснили, это тот максимум, на который я могу рассчитывать, поскольку мой случай особый и решений не существует.
Роговица, защитная пленка вокруг глаза, была полностью мутной и зрачков почти не было видно. Поменять роговицу не представлялось возможным, поскольку из-за ожога после аварии, она стала такой тонкой, что даже если заменить поврежденный участок на донорскую роговицу, она все равно не сможет прижиться.
На меня эта информация не произвела никакого впечатления. Я был уверен, что я буду видеть и однажды прокачусь на своем мотоцикле вдоль моря. Оптимизм и вера в себя, помогали мне каждый день, бороться со своей болезнью.
В школу не ходил уже целый год. Друзья перестали со мной общаться и старались меня избегать. Наверное, им было тяжело смириться с тем, что я теперь не такой, как раньше и им было больно это осознавать.
Я выходил на улицу и учился ориентироваться в пространстве с помощью того зрения, которое у меня было в то время. То есть мог видеть день и ночь, силуэты и слышать, как приближаются или отдаляются звуки машин, людей, птиц.
У меня было хобби, которое спасало от одиночества: я играл на гитаре, изучал новые техники исполнения. Долго сидеть дома я не мог, мне жутко хотелось играть, бегать, прыгать. Иногда заходил в соседний квартал где меня не знали, чтобы поиграть в футбол с мальчишками. Мне было чертовски неудобно играть, не видя мяч и не понимая кто с тобой в команде, а кто против тебя, не отдавая себе отчет, что эти игры были очень опасны для моего здоровья.
В настольный теннис, играть тоже не получалось. Одна подача – мячик падал со стола и мне его уже было не найти. Рано или поздно все понимали, что я не вижу и тогда игры заканчивались.
Я начал понимать, что если я хочу чему-либо научится, то мне придется это делать в одиночку, поскольку мир, в котором я оказался, имеет иные правила, которые мне еще предстоит познать.
Иногда, я выходил на улицу с футбольным мячом. Находил место где никто не играет, становился рядом со стеной на расстояние метра и пинал в нее мяч, ориентируясь на звук отскока мяча и ту малую часть зрения, которая у меня была, чтобы отбивать мяч. Тренироваться было тяжело, поскольку я еще не умел использовать потенциал своих чувств. Когда уже начинал уставать, я бил мяч все сильней и сильней, и вскоре мяч пролетал мимо меня, и я не успевал на него среагировать. Мячик улетал, и я не мог его отыскать. Теперь нужно ждать счастливого случая, когда у меня вновь появиться мяч и я снова смогу потренироваться.
Обычный мой день теперь не был насыщен приключениями, которые у меня были раньше. Я не убегал по гаражам от охранников