Повернувшись к свахе, она мстительно добавила:
– Не имеете права, ханум! Отец под расписку заплатил вам сто золотых алтын, чтобы я вышла замуж только за свободного. Посмеете нарушить договор, и я подам жалобу кади, а нужно будет и до халифа дойду!
– Фу ты, порченая! – буркнула недовольная тётка Гашиха. – Гляди ж, какие беды от ума! Не иначе твоего уважаемого батюшку сглазила эдайновская ведьма. Иначе с чего он вздумал девку грамоте учить?
Сваха призадумалась, и в её заплывших глазках промелькнул недюжинный ум. Найдя выход, она победно улыбнулась.
– Так то ж, мой пеклеванчик, если тебя возьмут замуж в течение месяца, а уже второй пошел, – елейно пропела она. – Так что хошь обижайся, хошь нет, а теперь я имею полное право отдать тебя за любого, будь то свободный или раб.
– Так нечестно, ханум! – с отчаянием выкрикнула Цветанка, повернувшись к свахе. – Вы выставляли меня на смотрины только три раза, да и то ненадолго! За такое время и писаная красавица не найдёт себе жениха!
– Эх, деточка! – сваха тяжело вздохнула. – Поверь, я и рада бы чаще тебя выставлять, но даже приезжие знают, что ты порченая. Сама же видишь, когда ты сидишь на помосте, мужчины не хотят подходить к другим невестам. Эти дураки боятся твоего сглаза.
– Тетёнька Гашиха, это неправда! Никакая я не порченая! Наше хозяйство процветало, когда я вела дела в отсутствие отца!
Спрятавшись за шалью, наброшенной на плечи, девушка горько заплакала. Со свахи разом слетела недоброжелательность, и на одутловатом лице появилось неподдельное участие. Хоть она нещадно гоняла непоседу, но в душе привечала больше остальных питомиц, ценя за острый ум и прилежание. Цветанка не бездельничала, как другие девушки, прихорашиваясь в ожидании жениха, а всячески помогала ей по дому, хотя никто её об этом не просил. Нахальная сваха сразу же свалила на неё большую часть своих забот и ни разу не сказала доброго слова. На то были веские причины, ей не хотелось, чтобы пошли гулять слухи, что она пользуется не только деньгами, но и трудом своих подопечных. Это плохо сказалось бы на её репутации.
– Нехорошо быть на людях простоволосой, деточка, а то ещё подумают, что ты гулящая, – сказала тётка Гашиха с мягкой укоризной в голосе. Она заботливо прикрыла платком голову девушки. – Что поделаешь, если мужики боятся умных жен, почитая их за распущенных ведьм Эдайна, – она снова тяжко вздохнула. – Всё я знаю, мой пеклеванчик. Пока мы уговаривались с твоим батюшкой, он все уши мне прожужжал, рассказывая какая ты умница-разумница, добрейшая душа и работница. И то верно, не чета некоторым давалкам, – сваха покосилась на блондинку и та, фыркнув, тут же отвернулась.
Подобревшая тётка Гашиха снова поправила сбившийся платок на голове девушки и успокоительно похлопала по спине.
– Не бойся, Цветанка, будет и на нашей улице праздник. Кровь из носу, но я сыщу тебе