Путники отправились в плавание по заливу Золотой Рог.
Посередине мёртвого потока
Мне встретился один; весь в грязь одет,
Он молвил: «Кто ты, что пришёл до срока?» 33
И я: «Пришёл, но мой исчезнет след.
А сам ты кто, так гнусно безобразный?»
«Я тот, кто плачет», – был его ответ. 36
И я: «Плачь, сетуй в топи невылазной,
Проклятый дух, пей вечную волну!
Ты мне – знаком, такой вот даже грязный». 39
Тогда он руки протянул к челну;
Но вождь толкнул вцепившегося в злобе,
Сказав: «Иди к таким же псам, ко дну!» 42
И мне вкруг шеи, с поцелуем, обе
Обвив руки, сказал: «Суровый дух,
Блаженна несшая тебя в утробе! 45
Залив Золотой Рог XVIII века – грязная, загаженная, мёртвая лужа. Жители огромного города и многочисленных сёл, расположенных на его берегах сбрасывали в него все нечистоты и отходы производства – от кустарного кожевенного до промышленных отходов металлургических заводов, которых в Константинополе было много.
Посреди потока Данте встретился один знакомый ему дух – тот, кто плачет – которого он с презрением оттолкнул от себя.
Приходилось ли вам бороться со своими недостатками? Насколько это тяжело, сможет сказать только победивший их. Здесь поэт встретился с побеждённым им самим грехом – унынием; Вергилий благословил его.
Он в мире был гордец и сердцем сух;
Его деяний люди не прославят;
И вот он здесь от злости слеп и глух. 48
Сколь многие, которые там правят,
Как свиньи, влезут в этот мутный сток
И по себе ужасный срам оставят!» 51
И я: «Учитель, если бы я мог
Увидеть въявь, как он в болото канет,
Пока ещё на озере челнок!» 54
И он ответил: «Раньше, чем проглянет
Тот берег, утолишься до конца,
И эта радость для тебя настанет». 57
Тут так накинулся на мертвеца
Весь грязный люд в неистовстве великом,
Что я поднесь благодарю Творца. 60
«Хватай Ардженти!» – было общим криком;
И флорентийский дух, кругом тесним,
Рвал сам себя зубами в гневе диком. 63
Вергилий говорит, – встреченный ими дух в мире был гордецом с сухим сердцем и деяний его люди не прославят. Он подтвердил, – поэт был там правителем – монархом, одним из многих, которые оставили по себе ужасный срам.
Это, – четвёртый грех Данте, встреченный им в Аду – уныние. Он назвал его «флорентийским духом». Если это его родина, не пристало бы