Таня остановилась и увлекла подругу к дворовой скамейке. Они сели. Рядом в песочнице играли дети, Ира с грустью смотрела на них, молчала. Таня чувствовала, что ей нелегко говорить, поэтому не торопила. Наконец Ира вздохнула и стала рассказывать свою историю:
– Его зовут Олег. Ты его, может быть, помнишь. На практике в госпитале, там был мужик один, капитан, который ещё таблетки в раковину смывал.
Таня напряглась, сразу представила Григорова, его влажные похотливые ладони, и как можно непринуждённее ответила:
– Что-то такое помню. Только не помню, что он Олег.
– Да, Олег Григоров.
– И что? – спросила Таня.
– Он ведь ещё тогда начал за мной ухаживать, – Ира горько усмехнулась.
– Но ты мне ничего не говорила, – изумилась Таня.
– Ну, ты не спрашивала, а я и не хотела навязываться со своими откровениями, – Ира ловким движением выбила из пачки новую сигарету.
Пока она подкуривала, прикрывая ладонью лицо от ветра, Таня всё смотрела на подругу и вдруг заметила, что руки её дрожат. Сделав глубокую затяжку, Ира продолжила:
– Он ведь женат. Да я сразу это знала. Но повелась на его слова. Знаешь, мне ведь до него никто таких слов не говорил. Родителям вечно не до нас с братом было. Они всю жизнь выясняли отношения – кто прав, кто виноват. Мама, правда, иногда гладила меня по голове, мол, умница моя. Но это так редко бывало, я могу на пальцах пересчитать, – она снова замолчала, курила, жадно затягиваясь и глядя на малышей в песочнице. – Я привыкла считать себя гадким утёнком, и если кто-то из парней уделял мне внимание, я удивлялась, понимаешь, совершенно искренне, что он такого во мне нашёл? Да с парнями как-то и не складывалось, сама знаешь, – Ира снова замолкла, сидела, поддевая носком модного тупоносого ботинка сухие листья.
Таня тоже молчала и думала, что не всегда обязательно говорить и что молчание в некоторые моменты бывает красноречивее всяких слов. А Ира продолжала:
– И тут – он. Такой весь взрослый, состоявшийся и успешный, как я тогда думала. Знаешь, как он меня называл?
– Как? – спросила Таня и подумала, что знает ответ.
– Галатея. «Ты моя Галатея, – говорил он. – Я мечтаю сделать тебя самой счастливой». Понимаешь?
Таня вздрогнула. Каков мерзавец! Он эти свои заготовленные слова повторял каждой встречной. Но ничего не сказала Таня, опасаясь ранить подругу ещё сильнее.
– А потом? – спросила Таня.
– А что потом? Потом я залетела. И тут-то и выяснилось, на что он готов ради меня. Он сказал, что ребёнок сейчас «не ко времени», что ему нужно поступать в академию и он уезжает с семьёй в Ленинград. Правда, денег дал на аборт, чтобы с наркозом… – Ира вздохнула.
– Ир, я надеюсь, ты его бортанула? Зачем он тебе такой? Ты же умница, любого осчастливишь – и испечёшь, и сошьёшь, и свяжешь.
– Если бы, – вздохнула