– Да. А вас?
Я смешалась, потом взяла себя в руки:
– Я – это я. Вы не ответили на мой вопрос.
– Сижу на больничном, немного простудился. Больше ничего. Но почему вы обо мне беспокоитесь?
Я положила трубку, подошла к окну. У кого тополя перед домом, у кого берёзки, а у нас – фруктовый сад. Огородили три клочка земли между асфальтовыми дорожками кустами крыжовника, а внутри яблони посадили, груши, вишни. Да не дички какие-нибудь, а хорошие сорта. И вот сейчас опутали ветки белые кружева.
Каждое утро этот человек, глубоко мне безразличный, в одно и то же время выходит из дома, идёт дорожкой между деревьев. Я никогда раньше не обращала на него внимание и была совершенно права: всё в нём жалко, от унылой физиономии до помятого костюма. Но каждое утро я встаю на полчаса раньше, чем нужно, для того только, чтобы посмотреть, как он уходит на работу.
Я заставляю себя вставать, заставляю себя смотреть. Меняется природа, погода бывает разной, а он остаётся одним и тем же. И это меня в нём раздражает. Так продолжается целый месяц.
Вы ничего не поняли? Я постараюсь объяснить.
Сегодня я встала утром как обычно. А ровно в семь часов подошла к окну. Но и сегодня, как и вчера, этот человек по имени Сергей не вышел из дома. Как выходил всегда с педантичной точностью, той же походкой. Я изучила расписание его жизни до мельчайших подробностей, а что не вижу, то без труда могу себе представить: вон за тем девятиэтажным домом у аптеки он садится в автобус и благополучно доезжает до своего завода. А потом, после работы, точно таким же образом возвращается обратно. Дело в том, что моя ежедневная орбита мало чем от его отличается.
Вчера я прождала до последнего, затем собиралась в спешке, чуть не опоздала на урок, а Сергей так и не появился. Весь день я пыталась понять, почему? Может, уехал отдыхать, а может, командировка? Был удобный момент прекратить надоевшую игру, но я сгорала от любопытства: что же всё-таки с ним произошло?
Сегодня я не стала дольше торчать перед окном. Походила по коридору, преодолевая не раз уже возникавший соблазн: даже взяла в руку телефонную трубку, затем положила её обратно. Я знала не только расписание жизни Сергея, но и номер его телефона.
Однако телефон разделял собой воображение и реальность, игру и жизнь, нельзя было эту грань переступать. И всё же я не удержалась от искушения. Может, оттого что игра перестала быть приятной, злила меня, и захотелось разом со всем покончить? Впрочем, опять непонятно, нужно начать издалека.
Месяца полтора назад я почувствовала, что смертельно устала, никогда ещё мне так не хотелось услышать «последний звонок». Я с трудом дорабатывала каждый день, считала недели, оставшиеся до отпуска. Стала взбалмошной, раздражительной. Нервы, конечно, нервы. Но ведь всегда нервы. А тут было что-то новое, неожиданное, серьёзнее, чем обычно. Меня раздражало именно то, что раньше составляло мои маленькие радости в жизни.
Почему вдруг капель стала отдаваться в сердце? Почему солнце стало обжигать кожу?
Потом