То пчелками роятся,
То просятся на лист.
Устала я бороться,
Обманывать себя.
Я вижу, что давно ты
Уж не влюблён в меня.
Я вернусь
Я, устав от расставаний,
Окончательно вернусь,
Обложу жестокой данью
Непреклонно гостью – Грусть.
Пусть вернет стократно радость,
Что украла в час любви.
В прошлом худшее осталось,
Сердце больше не болит.
Синий вечер лампы включит
У железных фонарей,
Я замру, увидев лучик
От незапертых дверей
И скользну нежданной тенью
Прямо в стылую постель.
Разыграется в мгновенье
Чувств забытая метель.
Тепло
Ты теплый сверху донизу – душой
И шелковыми нежными руками,
И ласковыми яркими словами,
Любовью неизмеренно большой.
Твой поцелуй согрел меня в мороз,
Рука в руке – тепло течет по кругу.
Мы согреваем ледяную вьюгу
И прерываем вьюги длинный кросс.
Тепло – не жар, нам не грозит ожог.
И не прохлада, что щекочет кожу.
Тепло на чрево матери похоже,
Спокойствия утробного залог.
Люблю весну – забытое тепло
Лучом ко мне на темечко прольётся
И сердце ошарашенно забьется.
Оно всю зиму в комнате спало.
Обычная история
Онемел телефон. Проржавели дверные замки.
Тщетно солнце стремится проникнуть в немытые окна.
В этом доме, поникнув, иссохнув от горькой тоски,
Доживают свой век, на пределе их сил, одиноко
Старики. Воспитали успешных, счастливых детей.
От себя отрывая, кормили птенцов плотоядных.
Сохранили их всех, защитив от болезней, смертей.
И мечтали, что дети и внуки всегда будут рядом.
Но мечта не сбылась. Ни звонка, ни визита, ни денег.
Словно не было ласки, заботы и нежной любви.
От болезни и смерти спасает лишь местный священник,
Только умерли души.. И некому их оживить.
Домохозяйка
О быт! Ты надоедлив и навязчив!
Намереньями добрыми богат.
Я на семью подёнщицей батрачу.
Тобою выстлана дорога в ад!
То тут, то там – прорехи и желанья.
Сменяются капризы каждый день.
Я отдана квартире на закланье
И не спасает даже бюллетень!
Посуда, стирка, ужины, обеды,
Я поломойка, повар и жена.
Какие там с подругами беседы,
Заботами в плену окружена!
Лаокоону не прорвать кольцо
Обязанностей в доме добровольных…
Разглажу изможденное лицо,
С окрестностей сзывая на застолье.
А после многих праведных