– Говорил? – переспросил Сагитай.
Стук на заднем плане возобновился. Лицо Владимира стало серым.
– Говорил, – подтвердил тот.
– Ну и что? – продолжил Сагитай.
Владимир замолчал, не находя слов.
– А что это там у тебя стучит? – задал вопрос Яков. Несмотря на его расслабленную позу, расслабленностью от него не веяло вовсе.
«Продавец» открыл рот, глаза его превратились в светящиеся скрытой истерией и страхом угли.
– Яков, он там! – закричал Сагитай, кошкой прыгая через прилавок на «продавца».
В секунду скрутив того на полу, он пропустил над собой Якова, который, перелетев через людей, огромными шагами пронесся внутрь помещения. Оказавшись внутри комнаты, он замер. Стук пропал.
– Док! Трофим! – крикнул он во все горло.
Постукивание по дереву раздалось за ширмой. Яков рванулся к ширме, откинул ее в сторону, обнаружив сундук, щеколда которого была накинута на петлю, а петля заперта на висячий замок. Охнув, Яков схватился двумя руками за замок и невероятным усилием своих могучих рук буквально выломал хлипкую бытовую конструкцию вместе с креплениями. Затем он распахнул крышку. Внутри, неудобно скрючившись с какой-то черной статуэткой в руке, лежал Трофим. Глаза его были бездумно распахнуты. Коричневое пятно высохшей крови на дне ящика и возле плеча, еще пятно на спине ниже сердца.
– Док… – выдохнул Яков. – Жи… – голос его оборвался, захлебнувшись эмоциями.
Док был мертв. То, что стучалось, было не более чем воскрешенной некровирусом оболочкой, которая должна была теперь беспокоиться о выживании вируса. За Яковом, ведя перед собой скрюченного, но не связанного «продавца», появился Сагитай. Бросив взгляд на картину, он понял все. Его глаза вспыхнули диким огнем, ноздри раздулись, он посмотрел на Владимира, затем на стены вокруг. Яков уже доставал Трофима из сундука и старался поставить на ноги, но тот не мог стоять ровно. Он занял промежуточное положение между стоящим и сидящим в той позе, в которой он провел уже более суток.
– Он его в спину убил… – оглядывая ученого с ног до головы, сказал Яков. – Он его в спину, Сага…
Яков задохнулся от гнева и развернулся к Владимиру, на его глазах выступили слезы.
– Погоди, погоди, – встал между ними Сагитай. – Тут камеры, брат… Нельзя… Нельзя…
Яков в своем движении к «продавцу» уперся в Сагитая.
– Брат! Брат! Нельзя! Нельзя! – сдерживал его Сагитай.
Яков, тяжело дыша, смотрел на Владимира. Ледяная ярость гигантским молотом готова была обрушиться на него. Трофим стоял, покачиваясь, бездумно глядя в сторону. В его руке была зажата черная статуэтка химеры.
– Они же только в Зоне встают… – в ужасе прошептал «продавец».
Серые волосы на его голове стояли дыбом, глаза провалились внутрь от страха, цвет лица своей серостью и черными кругами под глазами мало чем отличался от лица Дока. Сагитай, внимательно глядя на вроде как приходящего в себя Якова, потянулся за телефоном на своем