Она ударила кулаком подлокотник (до того она так часто проводила на балконе кресло, что поставила сюда старое, обитое войлоком кресло).
«Будь она хотя бы снисходительной… А ведь она не просто равнодушная, она…».
И ей стало не по себе даже от мысли, что дочь может относиться к ней с презрением. Хотя, это было очевидно. Кто угодно догадается, лишь проследив за тем, как Катя смотрит на Веру, не говоря уже о ее обращении к ней.
Много раз Вера прокручивала в голове сценарии лучшей жизни, где она безмерно счастлива и всем удовлетворена. Вот она отдыхает на берегу океана. Вот они с дочерью живут в новостройке (чего Катя желала, кажется, сильнее). Вот она работает в каком-нибудь престижном месте. Вот они с Катей держатся за руки, болтают, даже сплетничают, словом, проводят свободное время так, как оно и полагалось. А вот и Он рядом. Ее бывший муж, но только нынешний.
Но потом она просыпалась, а вокруг все на своих местах. Вот и старая однушка, вот и ущербная работа с мизерной зарплатой, вот и неблагодарная дочь, готовая скорее поругаться, нежели наладить отношения с матерью. И вот ее ментальные расстройства, вот бессонницы, вот стресс, апатия, неврастения…
«Не могу. Не хочу. Не надо так больше. Но ничего не могу поделать с этим. Я застряла, будто в трясине. Конченная. Это все».
Потом ее мозг отвлекся и принялся считать созвездия на небе. Но никаких особенных сплетений Вера не находила. Вон малая медведица, вон большая…
«Я имею право на желание. На желание, которое должно сбыться. Оно обязано сбыться. Хотя бы РАЗ в жизни кто-то там, наверху, должен меня услышать. Сделать так, как я прошу, хотя бы РАЗ! ОДИН РАЗ!».
Вера резко вскочила с кресла. Плед, что лежал на ее коленях, свалился на ноги.
– Я устала! Я хочу проснуться опять маленькой девчонкой, без работы, без прошлого, которое тащу на горбу, без ноющей спины, без этого клейма «матери-одиночки», влепившегося мне прямо в лоб! – Рычала она, а пена собиралась в уголках ее губ. – А! Да! Не хочу дочери! Уберите это отродье! Не нужна мне дочь! Я сама, сама хочу быть девушкой, подростком, глупым, только вступающим в жизнь! Верните мне детство! Верните!
Вера не знала, к кому обращается. Крики ее растворялись в воздухе, почти морозном. Где-то на улице заревела сигнализация в машине.
Легкие Веры чуть ли не разрывались, она все жадно дышала, словно пробежала целый город без остановки.
Она достигла своего эмоционального пика. Если человек, это существо чувствующее, то Вера сейчас как никогда была живой.
Женщины вернулась обратно в комнату. Пометавшись из угла в угол своей спальни, она бросилась на кухню.
Там она