– Мы соблюдали нейтралитет и обязаны были разоружать обе стороны. Там дошло до кровной мести. За голову ингуша дают от 2 до 10 миллионов рублей. В Назрани 6 декабря был президент России Б. Ельцин, но после его визита обстановка к лучшему не изменилась. Конфликт затягивается и может превратиться во второй Карабах. Сложно сказать, когда в Ингушетии будет мир.
– Но оправданны ли такие командировки туда специалистов со всей России?
– Приказ есть приказ. Думаю, что они нецелесообразны. И дома работы хватает. Там надо обустроить границу, и пусть бы противоборствующие стороны разбирались между собой без участия России.
– Но, может быть, в Ингушетии много русских, поэтому есть необходимость их защитить?
– Русских там нет, все выехали. Местное население нищее в основной массе. Но есть и такие, кто денег не считает. Есть дома-дворцы, из одного забора можно еще три дома построить. Но приходилось видеть и очень много разрушенных домов,
– Вы уехали, а вам на смену – другая группа?
– Да. Работы там еще много и надолго.
А МЫ ЗДЕСЬ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБ МЕНЬШЕ БЫЛО КРОВИ…»
Когда вернулся из командировки в Северную Осетию – Аланию отряд нижегородской милиции, во время встречи на вокзале я попросил одного бойца хотя бы кратко рассказать о своих впечатлениях. «Очень устал…» – неохотно ответил он, давая понять, что не расположен к разговору. «Да что рассказывать, все одно и то же, ничего не меняется», – ответил второй, для которого это была восьмая командировка в «горячие точки».
В 1994 году нижегородские милиционеры ездили в Северную Осетию первый раз. Нашим отрядом тогда командовал подполковник милиции Олег Мандрусов. Он работал заместителем коменданта поселка Карца. Его воспоминания помогут составить впечатление о том, что происходило и происходит сегодня в этой северокавказской республике.
– Помню недавний сюжет по телевидению: на аэродроме в Чкаловском приземлился самолет с пятью освобожденными из чеченского плена российскими офицерами. Они были похищены с территории Северной Осетии, из местечка Карца…
Карца… Перед глазами встает череда разрушенных домов. Когда я прибыл туда во главе сводного отряда УВД области, там из 960 домов разрушены и сожжены были 264, из 1684 жителей проживало не более трехсот. А до событий октября 1992 года в поселке дружной семьей жили ингуши, осетины, русские, армяне… Жутким памятником кровавым событиям 92-го лежали развалины Дома культуры. Здесь были расстреляны осетины, около полутора десятков человек.
Все окружающее нам казалось тогда нереальным. Улицы, по которым мы ездили на бронетранспортере, назывались улицами Дружбы, Мира. А вокруг стояли разрушенные дома, здесь убивали людей.
Главной задачей нашего отряда была поддержка общественного порядка, а если проще – не давать ингушам и осетинам убивать друг друга. Никакой власти в поселке не было, все хозяйственные вопросы риходилось решать нам, комендатуре.